Цветы Шлиссельбурга - [9]

Шрифт
Интервал

Была у Юлии Лазаревны одна черточка, восхищавшая, просто умилявшая меня. В то время мне ежедневно приходилось иметь дело с людьми «дающими». Казалось бы, простая вещь, у всех одинаковая. А вот нет, одинаков только жест, но в нем — большая гамма разнообразных оттенков, разнообразных сопровождающих эмоций. Кто дает радостно, сердечно, кто хладнокровно, а кто и с еле уловимым привкусом внутреннего торможения… Редко видала я, чтобы даже очень богатый человек, жертвуя хотя бы на самую святую цель, не сознавал при этом, что вот какой он хороший, очень хороший, даже удивительно хороший человек! Он ничего не скажет, он держит себя скромно и просто, но ты чувствуешь, что он все время помнит, какой он молодчага, какую большую сумму он отгрохал! А вот Юлия Лазаревна давала не только много, но так легко, словно пятак обронила! Это не манера, не стиль поведения, это моральная окраска человека, и именно в те годы я навсегда научилась уважать и ценить таких людей.

Увидев меня и Машу — с цветами! — Юлия Лазаревна заговорила, как всегда, обжорливо-быстро, сразу обо всем, громко, весело, вкусно:

— Дорогие мои! Вот чудесно! Вы пришли адски некстати, — я в самом разгаре работы… Впрочем, вы, конечно, по обыкновению, не в гости, а по делу, да?.. Ох, цветы! Мне? — обрадовалась она и тут же догадалась: — Оттуда? Да? Замечательно!

Так же стремительно она сунула нам пятьдесят рублей и выпроводила нас на лестницу. Потом снова открыла входную дверь, выбежала на площадку, послала нам вслед множество воздушных поцелуев, крича что-то веселое и ласковое, и скрылась.

…Вот пишу это уже спустя полстолетия. Люди возникают из прошлого, из темных кладовых моей памяти. Какая-то ассоциация, почти неуловимая, как короткий век зажженной спички, вспыхивает на мгновение во мраке и освещает этих людей, уже не существующих, уже ушедших. Так вспомнилась мне сейчас, как живая, Ю.Л. Римская-Корсакова, погибшая в Ленинграде в годы блокады…

Вслед за посещением Юлии Лазаревны день, начавшийся так благоприятно, стал понемногу тускнеть, — пошла полоса неудач. Кое-кого мы не застали — уехали на дачу, отлучились из дома. В иных квартирах у горничных был смущенный вид, они говорили: «Нету дома… нету», и мы догадывались, что наш визит, скажем мягко, не вызывает у хозяев восторженного экстаза! В этих случаях, спускаясь обратно по лестнице, Маша говорила мне, как я это называла, «развратным шепотом»:

— Ты поняла?

— Да… — подтверждала я мрачно. — Хозяева обрадовались нам до потери сознания: от радости им даже показалось, будто их нет дома!

Не застали мы — в самом деле не застали, она не стала бы прятаться! — Денисову. Жена известного богача, она была одной из лучших наших «клиенток», — так сказать, козырный туз нашей кассы. Я приходила к ней не только в определенные ею дни, — по собственному желанию, она делала регулярные денежные взносы на работу «Шлиссельбургской группы». Но и помимо этих регулярных взносов я приходила к Денисовой всякий раз, когда нам бывала экстренно нужна большая сумма денег, например представлялась возможность сделать внеочередную передачу для всей тюрьмы, купить большую партию книг для библиотеки, лекарств для больницы, — одним словом, когда, как говорят моряки, предстоял «аврал» и надо было «свистать всех наверх». В таких случаях мы устремлялись к особо испытанным друзьям нашего дела, и я едва ли не к одной из первых прибегала к Денисовой. Не помню такого случая, когда бы она мне отказала.

Мы были с нею почти незнакомы, нас связали какие-то общие друзья, — они дали мне ее адрес, уверили меня: она не откажет, она сочувствует. Они же предупредили ее, что я к ней приду и мне можно доверять. Визиты мои к ней бывали так кратки, что я еле успевала ее разглядеть. Встречала она меня очень приветливо, ни о чем не расспрашивала, вручала крупную сумму, «спасибо», «до свидания» — и я уходила.

Несомненно, Денисова помогала нашей группе не только оттого, что ей некуда было девать деньги. Нет, она настоящим образом сочувствовала, радовалась возможности помочь заключенным революционерам-шлиссельбуржцам. На иную помощь она не замахивалась. У меня иногда мелькала мысль, что Денисова могла бы принимать более активное участие в нашей работе, используя связи и влияние своего мужа. Ему — как Каннитферштану! — принадлежали банки, фабрики, имения, даже не то Алупка, не то Гурзуф. Но Денисовой это, очевидно, не приходило в голову, а я не считала возможным что-либо ей подсказывать.


В тот день мы с Машей не застали дома и Денисовой! По словам лакея, она выехала зачем-то на часок из дома. Мы оставили ей цветы, попросив поставить их в воду.

На улице Маша ворчала:

— Твоя хваленая Денисова! Очень нужно было оставлять ей цветы…

Дальше наш «сбор цветочного меда», как называли это в нашей группе, начал катастрофически мельчать. Таких сумм, какие мы получили от Е.И. Кедрина и Ю.Л. Римской-Корсаковой, нам уже в тот день больше нигде не давали. Мы радовались уже не только «красненьким» (десятирублевкам), но и «синеньким» (пятирублевкам).

Маша все больше мрачнела.

— Машка! — шептала я ей в перерывах между неудачными «визитами». — Перестань улыбаться зловещей улыбкой Джиоконды!


Еще от автора Александра Яковлевна Бруштейн
Дорога уходит в даль…

«Дорога уходит в даль…» – первая повесть автобиографической трилогии («В рассветный час», «Весна») Александры Бруштейн (1884–1968).В книге описываются детские и школьные годы юной Сашеньки Яновской, прототипом которой является автор. Детство и юность героини проходят в дореволюционной России сначала в провинциальном городке, а затем в Петербурге.Вечные темы не устаревают – именно поэтому этой книгой зачитывалось не одно поколение читателей.Для среднего школьного возраста.


В рассветный час

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Весна

Трилогия повествует о событиях, происходящих в одном из прибалтийских городов накануне революции 1905 года.


Дорога уходит в даль… В рассветный час. Весна

В этой книге вы прочитаете замечательную трилогию Александры Бруштейн «Дорога уходит в даль…», «В рассветный час», «Весна». Вечные темы не устаревают – именно поэтому этой книгой зачитывается уже не одно поколение читателей.Для среднего школьного возраста.


И прочая, и прочая, и прочая

«Вечерние огни» — книга советской писательницы Александры Яковлевны Бруштейн — по-существу продолжают серию ее повестей «Дорога уходит в даль», «В рассветный час» и «Весна». Так же как эти книги, завоевавшие широкую популярность у читателей всех возрастов, «Вечерние огни» носят в значительной степени автобиографический характер.Но, в отличие от трилогии «Дорога уходит в даль», куда вошли воспоминания о детстве и ранней юности писательницы, «Вечерние огни» вводят читателя в события и обстановку поры возмужалости и зрелого возраста.


Свет моих очей...

«Вечерние огни» — книга советской писательницы Александры Яковлевны Бруштейн — по-существу продолжают серию ее повестей «Дорога уходит в даль», «В рассветный час» и «Весна». Так же как эти книги, завоевавшие широкую популярность у читателей всех возрастов, «Вечерние огни» носят в значительной степени автобиографический характер.Но, в отличие от трилогии «Дорога уходит в даль», куда вошли воспоминания о детстве и ранней юности писательницы, «Вечерние огни» вводят читателя в события и обстановку поры возмужалости и зрелого возраста.


Рекомендуем почитать
Ранней весной

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Волшебная дорога (сборник)

Сборник произведений Г. Гора, написанных в 30-х и 70-х годах.Ленинград: Советский писатель, 1978 г.


Повелитель железа

Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.


Горбатые мили

Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.


Белый конь

В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.


Писательница

Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.


Суд идет!

«Вечерние огни» — книга советской писательницы Александры Яковлевны Бруштейн — по-существу продолжают серию ее повестей «Дорога уходит в даль», «В рассветный час» и «Весна». Так же как эти книги, завоевавшие широкую популярность у читателей всех возрастов, «Вечерние огни» носят в значительной степени автобиографический характер.Но, в отличие от трилогии «Дорога уходит в даль», куда вошли воспоминания о детстве и ранней юности писательницы, «Вечерние огни» вводят читателя в события и обстановку поры возмужалости и зрелого возраста.