Цветы Сатаны - [62]

Дебра в сомнении почесала затылок:

— Но разве у Виолетты не было ушиба головы? Если бы он сам ударил ее подставкой, уже мертвую, ведь на это обратили бы внимание?

— Безусловно. Медэксперт сразу бы это установил. Но здесь Яну повезло… Помнишь о той небольшой ссоре после ухода Аверила и до прихода Гилларда? По словам миссис Миллер — ну и старушенция! — все дело было в какой-то бытовой травме, о которой она совсем позабыла. Гарднер же вообще не упоминал об этом, и понятно почему.

Вспомни о следах ног, размытых дождем, которые тянулись до места, где висел цветочный горшок; несколько черепков от него обнаружили на земле. На стене оставался только крюк. Зная, как ухаживала Виолетта за своими цветами, можно предположить, что эти следы явно принадлежали ей, что она подходила к цветам до дождя, но после того, как была вскопана земля. Следовательно, в тот момент и произошла некая бытовая травма. Вывод мне кажется неоспоримым.

— Виолетта хотела снять кашпо? — задумчиво предположила Дебра.

— Да, когда она силилась дотянуться до него, горшок сорвался и упал ей на голову, набив шишку. Она подобрала черепки, но некоторые из них вонзились в землю. После дождя земля осела, и они оказались на поверхности. Предполагаю, что после этого она вернулась раздраженная и набросилась на мужа, упрекая, что тот ей не помог. Он же, должно быть, оправдывался, что его не позвали. Можно еще предположить, что все это она подстроила нарочно, чтобы испортить ему вечер, и он понял… А впрочем, не важно. Главное заключается в упавшем горшке, и именно этим объясняется факт, что никто не нашел объяснения остальным любопытным деталям. Таким образом, гематома на голове появилась еще до смерти, что и подкрепило версию Яна. Признай, теперь все сходится!

Дебра нехотя согласилась, затем спросила:

— Как удалось тебе распутать этот клубок?

— Я начал с допущения факта самоубийства Виолетты. Как только у меня появилась уверенность, представил себе дальнейшие действия мужа, ну а все остальное пошло само собой…

— Но как тебе удалось установить, что она убила себя?

Питер замолчал, чуть заметно улыбаясь.

— Так и быть, здесь у меня была более точная информация… Помнишь, Симпсон кого-то заметил у леса в день, когда утонула Сара Кольз?

— Виолетту, полагаю?

— Да. Я заходил на днях к профессору Симпсону… Он твердо убежден в ее невиновности, и я не стал его разубеждать. И тем не менее он подтвердил, что видел именно ее. Но для меня это было всего лишь подтверждением того, что я узнал из ее дневника.

Дебра вся напряглась, порывисто бросила:

— Дневник? Ты его нашел? Где?

— В журналах по садоводству, в этажерке на веранде.

— Почему не сказал мне?

— Слишком уж тяжело читать его, там написаны ужасные вещи, и я предпочел поберечь тебя. Да и обстоятельства уже говорили сами за себя… А талант у нее был! Очень здорово все описано, так что в конце концов приходишь к убеждению…

Питер прервался, направился к чемодану, открыл его и, достав бутылку виски, отхлебнул прямо из горлышка.

— Тебе нехорошо, Питер? Ты побледнел!

— При одной только мысли об этом у меня мурашки выступают! Дневник она начала вести почти сразу после приезда, и можно шаг за шагом проследить ее путь в ад… Вначале она была именно такой, какой ее считают все: веселая, жизнерадостная… Известие о том, что у нее никогда не будет ребенка, в корне изменило ее, но это еще не все… Яд, постепенно разъедавший ее мозг, несколько другого происхождения, и я не решусь утверждать, что она отдавала себе отчет в своих действиях. Можно подумать, что ее направляла рука сатаны… Иначе говоря, цветы…

— Цветы на клумбе за домом?

— Да, цветы «Могилы Адониса», или, точнее, сатанинские цветы, те самые проклятые цветы, которые я выбросил из дома, и ты поймешь почему… Виолетта нигде не пишет о них плохо, но легко угадывается, какой вред наносят они ей в повседневной жизни; они будто околдовывают ее… Ядовитые цветы, запустившие свои смертоносные корни в высшей степени нечистый перегной, пропитанный кровью отъявленных злодеев, разбойников с большой дороги, порочных родителей — алкоголиков или кровосмесителей… короче, всех, продавших душу дьяволу… Пришла беда — отворяй ворота… И беды преследуют людей из поколения в поколение, сопровождаемые лицемерными улыбками цветов-убийц. Виолетта, почитая их, даже прокладывает ими страницы своего дневника… Так она чтит их, по ее мнению, невинную добродетель.

День за днем вдыхает она губительный аромат, не замечая медленного разложения собственной души. Однажды она воспылала неожиданной страстью к другу мужа, но тотчас пожалела об этом. И тем не менее Виолетта впоследствии возвратилась к нему, с удивлением открыв, какое радостно-волнующее чувство таится в скрытой интимной связи. Потом пошла череда других любовников… А потом она вдруг заметила, что ненавидит детей… Не маленьких сорванцов, а очаровательных малышей, тех, которых ей хотелось иметь. Параллельно с растущим безумием улучшается литературный стиль. Она оттачивает его так старательно, будто ухаживает за цветами, взлелеивает в себе наслаждение, вкус к злу, и однажды, надышавшись вредоносного запаха, поднимающегося от рокайля, она даже слышит некий голос, призывающий убивать, приносить жертву сатанинским цветам, так жаждущим свежей крови. Она скрупулезно записывает свои насыщенные ядом мысли. Она по-настоящему сошла с ума… Стихи ее превращаются в песнь смерти. Ей доставляет огромное удовольствие тщательно разрабатывать планы своих преступлений, соблазнять тех мужчин, которые кажутся ей наиболее стойкими.