Цветы на камнях - [53]

— Чуть что, сразу «жульничает», — проворчал тот, кого назвали Гургеном. — Уметь надо.

Бека только усмехнулся. Было ясно, — он не только не накажет игроков, но и даже доволен ими, за бодрость духа. Глядя на них, слушая их споры и смешные ругательства, и у других поднималось настроение.

В этот момент со стороны неприятельского села раздался гул. Люди, услышав этот звук, спешно оставляли свои дела и бросились к окопам и укрытиям. Вдруг сильный взрыв за спиной сотряс землю, поднял в воздух тучу пыли. Послышались крики раненных.

— Началось! — Бека и не думал падать на землю. Он стоял, поставив одну ногу на высокий камень, разглядывая вражеский населенный пункт в бинокль. А в этот момент на дороге раздался еще один взрыв, добавив на изуродованное шоссе еще одну воронку. На другом берегу тоже раздался грохот и закружилось в небе черное облако дыма. Бойцы на обеих сторонах реки бросили все свои приготовления и спешно готовились к бою.

— …Бека, ложись! — крикнул кто-то. — Со смертью играешь!

Бека, не торопясь, с достоинством, снимая с плеча оружие, укрылся за обломками кирпичной стены, недалеко от укрытия, где находились Тенгиз и Роин. Бека, увидев Тенгиза, помахал ему рукой:

— Эй, тбилисец! — прокричал сван. — Как себя чувствуешь?!

— Не жалуемся! — ответил Тенгиз. Он бодрился, хотя чувствовал, как липкое чувство страха, рождаясь где-то в районе диафрагмы, поднималось все выше, к сердцу. Чувствуя невероятное напряжение, Тенгиз передернул затвор автомата, прицелился в сторону дороги. Роин уже приник к оружию и ждал приближения врага. Шалва Аронович горестно вздохнул и перекрестился.

— После боя хочу твой табак попробовать! Угостишь? — услышал он вопрос Беки.

— Угощу непременно! — ответил Тенгиз. — Дай только бой пережить!

— Переживешь, куда ты денешься?! Спасибо заранее! — был ответ.

Тенгиз вспомнил, что просто обязан прочесть послание, которое передала ему жена. Именно сейчас! Он нашарил в боковом кармане шершавую бумажку, достал ее, развернул. Однако взрыв, раздавшийся уже недалеко, заставил его пригнуть голову. По затылку хлестануло мелкими камешками.

Заухали позади минометы бойцов Союза. Орудие на дороге с грохотом отправило «гостинец» в Двири. Еще два огненных цветка распустились на склоне горы. Мощный взрыв в реке поднял в воздух тучу брызг.

По обе стороны начали неторопливый разговор тяжелые пулеметы. Обменивались короткими очередями, экономя патроны.

Пришло время… Марсово время…

Глава 12 Время Марса

Эти края уже не раз становились ареной кровопролитных битв. С древних времен на грузинскую землю стремились завоеватели с юга и востока, любители легкой наживы. Эти горы не один десяток раз слышали звон мечей. Слышали римскую и греческую, арабскую и монгольскую, персидскую и турецкую речь. Неподалеку от этих мест четыреста лет назад разразилась Ташискарская битва, когда грузинское войско под предводительством Георгия Саакадзе разбило турок-османов. В 18 веке Ираклий II разбил в Боржомском ущелье объединенные войска турок и лезгин.

Могли ли грузинские воины тех грозных лет предположить, что в начале XXI века их изможденные, оборванные потомки будут так же, цепляясь за осколки своих земель, сдерживать удары алчных захватчиков. А за пределами грузинских испуганных деревень и городков будет все так же царить дикость, грязь, невежество и жажда смерти. И снова у защитников Грузии не будет могущественных друзей, и неоткуда будет ждать помощи…

… Обмен минометными ударами продолжался. Несколько взрывов раздалось на склоне горы, на значительном расстоянии, как будто бы «турки» нащупывали тропинку к вершине. Там расположилось человек двадцать при огромном количестве стволов, которые держали под контролем дорогу между Двири и Читахеви. Союзные минометы и пушка также в долгу не оставались, отвечали огнем. На противоположном берегу заговорили две гаубицы, притаившиеся в горном ущелье. Минут через пятнадцать интенсивность «турецкого» огня начала спадать. Видимо, врагу эта забава надоела, и он готовился к осуществлению новой акции.

Бека облокотился спиной на обломок стены, взял бинокль. Минуты две он обозревал окрестности, оценивая обстановку. Потом вернул бинокль на прежнее место, быстро снял с плеча свою М-16:

— Ребята, обращаюсь ко всем, — прохрипел его змеиный голос. — И к своим землякам, и к вновь прибывшим бойцам из других городов и поселений. Все мы сражаемся за одно дело. Для всех нас смерти будет подобно, если эти свиньи прорвутся сюда! Вы знаете, что они устроят, если захватят наши селения! Вы знаете, что будет, если они захватят электростанцию! У нас с вами два пути — или отбросить врага, или умереть. Для меня все вы — и кахетинцы, и картлийцы, и сваны, и американцы, и уроженцы других земель, все, кто стоит с нами в одном ряду, — все вы братья и товарищи, и я буду драться за вас, как за своих кровных братьев! Но, если кто-то опять проявит трусость… Если кто-то снова бросит оружие и покажет спину врагу… Этот человек станет мои кровным врагом, и я клянусь Богом, что этот трус долго на земле не проживет. Если вдруг побегу я, можете отрезать мне голову и выбросить в Мтквари без погребения, а моему сыну можете сказать, что его отец — трусливое дерьмо! Всем все ясно?!