Цветы цвета неба - [62]

Я не могла сглотнуть ком в горле. О Рауд, что же пережила мать Риона. С виду несгибаемая, сильная женщина. Не перебивая, я молча ее слушала. Не думаю, что она с кем‑то делилась подобными воспоминаниями. Почему тогда она рассказывает это мне? Как говорила когда‑то Ви: «Ринда, ты помимо целительства обладаешь еще одним потрясающим даром — ты умеешь слушать. Поэтому, даже несмотря на то, что ты практически не задаешь вопросов, тебе хочется все рассказать. Тебе надо работать на Тайную канцелярию! Ты бы колола шпионов на раз».

— Это повторялось раз в неделю, — продолжала Теклария. — Тогда‑то я поняла, почему его выбор пал на меня. Будь на моем месте иностранная принцесса, разгорелся бы международный конфликт. А мне жаловаться было некому. Отец к тому времени уже как год покоился в могиле. Матушку беспокоить смысла не было. Друзей во дворце у меня не нашлось. Я осталась один на один со своими проблемами. Вемунд не обижал меня. Нет. Он просто не замечал меня. Я забеременела через четыре месяца после свадьбы. Беременность немного примирила меня с неприглядной действительность. Ведь у меня наконец‑то появится малыш, которого я окружу своей любовью и заботой. Мой самый родной человечек. А потом случился выкидыш. Через полгода еще один. Через год — еще. Никакие целители мне не могли помочь. А я скатывалась в бездну. Не знаю, что меня удерживало на краю, не давая переступить черту. Советники снова стали шептать, что Вемунду срочно нужен наследник. Не обязательно от меня. Пусть родить хоть служанка какая. А меня увезти в какое‑нибудь поместье в глуши, чтобы было проще выдать ребенка за моего. Но Вемунд не одобрил этот план. В ту ночь он пришел ко мне абсолютно трезвый. Хмельной туман не застилал его глаза и разум. Он видел кто перед ним. А потому был груб, не сдержан. Синяки на моей груди сходили две недели. А через девять месяцев родился Эйннарион. Все свое время я посвятила сыну. Отдавала ему всю свою любовь. За себя и за отца. Тот относился к сыну холодно и равнодушно. Ко мне Вемунд больше не приходил по ночам. Зато завел любовницу. И не одну. Официальные фаворитки сменялись раз в полгода. Неофициальные — а кто его знает сколько их было? Но меня это не волновало. Кроме сына мне никто был не нужен.

Императрица пересела к кресло, допила чай и стала крутить чашку, задумчиво ее заглядывая.

А я переваривала услышанное. Спрашивать про то, как же она выносила ребенка, учитывая ситуацию с особенностями правителей, я не стала. Только вот почему Вемунд не помогал супруге? Неужели рассчитывал, она умрет при родах, но успев родить сына. Мне стало не по себе. Но тут промелькнула мысль: а что если бабушка тот артефакт сделала для Текларии? А ведь судя по всему Вемунд ничего о нем не знал. Но раз в эту часть тайны меня не посвятили, то и расспрашивать о ней не буду.

— Спасибо тебе, Дами, — тихо сказала Теклария.

— За что? — хотя и догадывалась.

— За то, что выслушала. Я никому не рассказывала… Разные слухи ходили обо мне и императоре по дворцу, после, некоторые стали известны и Эйну. Но ему я никогда ничего из этого не рассказывала. Он любит отца, не смотря на то, что это и не взаимно. Вот только простить отношение Вемунда ко мне не может. Но насильно же мил не будешь? — устало вздохнула женщина. Сейчас она казалась старше. Внешность ее была все также миловидна. Вот только глаза были как у старухи. — Дами, и спасибо тебе за внука. Он мне очень напоминает Эйна в детстве. Такой же непоседливый. Что‑то я тебя совсем заговорила. Тебе пора уже на занятия танцами.

Я скомкано попрощалась и ушла.

Наверно в этом дворце в каждом шкафу по десяток скелетов.

А у меня появился еще один повод ненавидеть императора.

* * *

Не смотря на то, что Торгест жил также в Амаллионе, встретится с ним мне все никак не удавалось. Выкроить хотя бы час на поход в город, не было никакой возможности. За неделю до коронации, совсем уже чуть было не чокнувшись от такого количества новой информации, я плюнула на все, отменила вечерние занятия танцами и подхватив Эйма на руки, пошла в дворцовый парк, где мы с Гестом назначили встречу. Правда, в нескольких десятках шагов от нас маячили гвардейцы.

— Дядя Гест! — заорал Эйм, вырвавшись из моих рук. Он чуть было не снес Рыжика с ног. Тот подхватил мой маленький вихрь на руки. Эйм звонко захохотал, привлекая к себе внимание гуляющих неподалеку.

— Ого какой ты уже большой стал! Я тебя скоро не подниму. Ну‑ка, покажи какие у тебя сильные руки, — попросил Торгест Эйма. Они всегда при встрече напрягали руки и мерились мускулами. Догадаться кто выигрывал, думаю, не сложно. — Ну ничего, скоро точно догонишь, — потрепав по волосам Эйма успокоил его Рыжик.

— Представляешь, дядя Гест, теперь и у меня есть папа! Ты бы видел какой он! Он даже выше тебя. Спорим он самый сильный? — протараторил сынуля.

— Я тебе охотно верю, малыш. И тебе привет, Дами, — произнес Торгест, целуя меня в щеку. — А вот ты такой же счастливой, как и Эйм, не выглядишь.

— Столько всего свалилось просто, — устало ответила я.

— Ну а что ты хотела? Вот если бы ты охмурила не принца, а обычного вояку, жила бы сейчас спокойно, — поддел меня Гест. — А то теперь эти приемы, балы и прочее. Тут любой взвоет.