Цветы абсолютного зла - [42]

Земцова с Патриком переглянулись.

– Хотя сами сторожа, может, и ни при чем, они могли сдавать свою койку Ольге в так называемую аренду… Звучит отвратительно, но надо же было ей где-то встречаться с мужчинами? Теплица для этого место идеальное, прямо скажем. Не знаю, как это мне раньше не пришло в голову спросить Олю, где она встречается со своими мухоморами…

– Мухоморами? – переспросила Земцова. – Почему мухоморами?

– Так, ассоциации… – пожал плечами Виктор. – Так что я бы на вашем месте проверил тепличку-то. Наверняка там найдутся ее следы… А я ее не убивал. Я ее по-своему любил, она мне очень нравилась, как произведение искусства… Да, конечно, когда-то, еще до Барыбина, у нас с ней были отношения. У Оли просто дивное тело, мраморное, хотя и не совсем развитое, девчоночье… Представляете, какое удовольствие получали от близости с ней эти пенсионеры? И как бездарно она им распорядилась… Надо было подыскать ей нормального состоятельного мужика, кого-то из своих знакомых, да и пристроить к нему… Но здесь, видимо, срабатывал мой эгоизм. К тому же многие считали ее моей девчонкой. Словом, я потерял ее, это я виноват в том, что так нелепо оборвалась ее жизнь… Но за это я сам накажу себя, как и за то, что забивал ей голову всякой чепухой. Если меня не арестуют по подозрению в убийстве, я уеду. Куда-нибудь на море, куплю себе квартиру под Сочи, отец поможет организовать бизнес, вроде частного пансионата, и заживу другой жизнью… Там-то меня никто не знает… А вы, Юля, поезжайте в Париж, я бывал там несколько раз. Париж – это праздник, сами знаете… который всегда с тобой… Разыщите, кто убил Олю, и поезжайте. А я никого не убивал, и у вас нет никаких доказательств. А уж сфальсифицировать дело можно в отношении любого человека, с этим я тоже знаком. Скольких моих друзей посадили ни за что, просто лень было искать настоящих воров или убийц. Но меня все равно не посадят… А чтобы я не мозолил глаза местным представителям милицейских органов, я, повторяю, уеду.

Глава 18

Ивлентьев в одночасье остался без жены и любовницы. Он спрашивал себя, как же это так могло произойти, что он проглядел жену? Сразу же после ее ухода он позвонил одной их общей знакомой – Наташа работала вместе с ней в детском саду, – чтобы узнать, известен ли ей адрес мужчины, к которому ушла его жена. Он просто обезумел в тот вечер, а потому ему было совершенно наплевать, что о нем подумает эта Лида. И был потрясен, когда Лида сказала ему, что Наташа уже почти год как уволилась из детского сада.

– Сережа, – сказала Лида, чуть понизив голос, – неужели ты до сих пор ничего не знал?

Ивлентьев вместо ответа повесил трубку, у него не было никакого желания разговаривать о том, что стряслось в его семье. Итак, Наташа давно уже не работает нянечкой в детском саду, а он, ее муж, даже не догадывался об этом! Как же так могло случиться? Неужели он до такой степени был погружен в свой сладкий и дурманящий роман с Олей, что совершенно отстранился от реальности? А как же запах хлорки, который преследовал его? Неужели его психика сыграла с ним злую шутку и он принимал желаемое за действительное, другими словами, аромат духов, которыми слегка душилась его жена (наверняка ее любовник дарил ей духи), он воспринимал как запах хлорки! Тихая, на вид пришибленная, молчаливая Наташа на самом деле жила уже давно своей жизнью. Больше того, она могла знать и об Оле, да только все это время, что Сергей Иванович как в чаду ловил удовольствия и окончательно потерял голову из-за своей молоденькой любовницы, просто помалкивала, в душе насмехаясь над ним, над тем, как таяли их общие денежки со счета… А его работа сторожем в теплице – это ли не идиотизм? Она, его Наташа, выходила рано утром из дома якобы на работу и наверняка шла в этот свой другой мир, которым могли оказаться снятая квартира или собственные апартаменты любовника, где проводила весь день. Она снимала с себя одежду, которую надевала у себя дома на глазах ставшего ненавистным ей Ивлентьева, ложилась в розовую ванну (он и сам не знал, откуда у него в мозгу возникали эти образы, картинки из другой жизни его жены), нежилась в теплой воде, затем переодевалась в шелковый халат и ложилась в постель с каким-нибудь иллюстрированным журналом или книжкой. В полдень к ней приходил ее любовник, они обедали, обсуждали совместные планы, точнее один, главный план – ее уход от Ивлентьева и начало новой жизни с любимым человеком. Видимо, они чего-то ждали, раз она ушла к своему избраннику не сразу (он был уверен, что их роман начался год тому назад – ведь именно тогда она бросила работу, ни слова не сказав об этом мужу и все двенадцать месяцев продолжая вести себя так, словно ничего не изменилось и она по-прежнему моет горшки в детском саду), возможно, развода, или же смерть Ольги послужила как бы толчком, призывом действовать.

Выследить Ивлентьева в теплице и связать эту, почти неоплачиваемую работу с появлением у него любовницы для Наташи не составило бы никакого труда. Конечно, это только ему казалось, что он предельно осторожен. Значит, она все-таки выследила его, она знала о том, что он изменяет ей, а потому стала чувствовать себя еще более свободной, чем прежде, ведь у нее появился такой козырь! Мало того что она намеренно не спрашивала его об исчезающих с общего счета деньгах и о тех, что он зарабатывает в теплице, так теперь еще она была уверена в том, что у него другая женщина. И тут она узнает об убийстве Ольги. Какие чувства она испытала, когда впервые услышала об этом? И откуда, от кого она это узнала? Может, от своего любовника, который мог услышать об этом тоже от кого-то из своего окружения… Мир тесен… И как, интересно, он ей об этом сказал? «Твой муж убил свою девчонку… Что-то они там не поладили, видно… Пора тебе перебираться ко мне… Нечего больше тянуть. Я, конечно, не уверен, но труп нашли возле теплицы, где он сторожил именно в ту ночь… Ты хочешь, чтобы тебя затаскали по судам? Срочно собирайся, я заеду за тобой…»