Цветок у трона - [38]

— Он здесь, не бойся, — услышала я недовольный шепот Нии, — ты что, не знала, что днем они растворяются в солнечном свете? Волшебный табун может существовать только при луне, она их материализует, выплетая их тела из лунных лучей. А днем живет их дух, который невозможно увидеть, но ты его чувствуешь, потому что..- опять недовольный взгляд в мою сторону, — ты поработила его душу, — последнее было сказано с глубоким отвращением в голосе.

Я не хотела начинать новую ссору, поэтому промолчала, приняв новую информацию к сведению. Что ж, придется довольствоваться моей старой знакомой, упрямой и неуклюжей лошадкой. Она была рада меня видеть так же, как и я ее. Когда, засунув ногу в стремя и оттолкнувшись от земли, я запрыгнула в седло, она устало всхрапнула и ее лошадиная морда приняла обреченно-мученическое выражение.

Все были готовы, и мы тронулись в путь. Честно говоря, меня уже тошнило от монотонных пейзажей, которых я насмотрелась по пути в Нефритовый лес. Мимо пробегала какая-то речушка, названием которой я не стала интересоваться. Вокруг не было ничего, на чем можно было бы остановить заинтересованный взгляд. Деревья — кусты — деревья — кусты — вот и все красоты природы. Но я постаралась сосредоточиться на медленно проплывавшем мимо пейзаже, чтобы в голову не лезли никакие лишние мысли. Просто надоело думать. О будущем, о проблемах, о целях и врагах. Если хорошенько разобрать и вдуматься во все это, можно сойти сума. Я подумала, какие все-таки идиоты те, которые ходят к гадалкам в жадном желании узнать свое будущее. Мне хватило того проклятого колодца воспоминаний. А если честно, было лень о чем-либо размышлять и рассуждать. Проще было думать, например, об этом маленьком камушке, о который споткнулась моя лошадка. Камушек себе как камушек, лежал на дороге и еще пролежит лет двести, пока его кто-нибудь не подденет от скуки ногой. И пролетев метр, он пролежит еще лет двести до следующего пинка. Вот так и моя жизнь: лежу как камень у дороги, пытаюсь сдвинуться с мертвой точки, а могу только ждать пинка судьбы, и чем сильнее пнет, тем дальше пролечу… Так, ну вот опять пошли неуместные философствования о моей никчемной жизни. Почему никчемной? А что в ней примечательного, когда ее как эстафетный флажок передают из рук в руки бегуны на длинную дистанцию, чтобы, дойдя до финиша, выбросить в ближайшую канаву за ненадобностью.

"Ну вот, начали за здравие, а закончили за упокой", — уныло подумала я. Так, Тиа, не отвлекаемся: деревья — кусты — деревья — кусты…

Когда я закончила дожевывать свой обед, не покидая седла, солнце уже проплыло половину неба и зависло у меня над головой. Мы уже успели перейти через речку. Это мероприятие даже не заслуживает моего рассказа о нем, так как речка была неглубокая, хотя и со стремительным, бурным потоком.

День начал постепенно угасать, как свеча, горевшая всю ночь. Мир вокруг меня приобрел мягкие очертания и пастельные краски. В воздухе уже чувствовался отчетливый запах океана. Он сразу навеял мне воспоминания о прошедшей ночи. Надеюсь, под сегодняшними звездами меня не попытаются съесть. Хотя если учесть, что в этом сумасшедшем мире даже звезда одна, то количество шансов на выживание внушает опасения.

Солнце еще не коснулось горизонта, когда мы выехали на песчаный пляж. Он был защищен невысокими скалами, густо покрытыми морскими водорослями. Вокруг не было ничего, кроме камней, песка и воды. Ни малейшего намека на присутствие морских дев, хотя мы, без сомнения, стояли сейчас в самом сердце Русалочьей бухты.

Дэйн спешился и с наслаждением потянулся.

— Ну все, девочки, финиш. До заката еще есть время, поэтому я пойду, раздобуду нам рыбешки на ужин, а потом вздремну вон за тем валуном, — он указал рукой на большой камень в глубине пляжа, — кто вздумает разбудить до того, как на небо взберется луна, повыдираю все косы.

Потом с наслаждением зевнув, он достал из сумки какие-то крючки, видимо для ловли рыбы, хотя для меня оставалось загадкой, как могла рыба соблазниться на голый металл без приманки. Но, по-видимому, у рыбы на этот счет было свое мнение, потому что уже через десять минут, пока мы раскладывались на новой стоянке, Дэйн принес связку свежепойманной рыбки. Бросив ее на песок, далеко не прозрачно намекнув, кто ее будет готовить, он, насвистывая, направился к ранее облюбованному камню. Через минуту его уже не было видно.

Солнце должно было вот-вот упасть за горизонт, как спелый плод с апельсинового дерева. Поэтому я не стала терять времени.

— Нии, пошли, искупаемся, я уже забыла цвет своей кожи, столько на ней осело пыли и грязи.

— Я не люблю морскую воду, ты же знаешь. Нимфы купаются только в пресноводных водоемах. От морской воды мы, конечно, не умрем, но ожоги получить можем.

— Хм, я совсем забыла, — огорченно сказала я, — ну тогда посиди на берегу. Можешь даже разжечь огонь и что-нибудь сделать с рыбкой, — хитро предложила я.

— Даже и не думай, плутовка, — рассмеялась нимфа, — раз мясо я не ем, то и готовить его меня не заставишь. Нет уж, лентяйка, как искупаешься, сама выпотрошишь рыбу и приготовишь. А я пока поднимусь вон на тот склон. Когда мы проезжали мимо, я заметила пару редких лечебных трав. Не прощу себе, если не прихвачу их с собой.