Цветок счастья - [19]

– А я думаю, что он гораздо глубже, чем это кажется, но почему-то стыдится показать свои истинные чувства и потому будто бы смеется над ними.

Впервые Рефельд приняла сторону своего молодого родственника; Гвидо был очень удивлен, но не показал этого и поспешил согласиться с хозяйкой дома.

– Возможно, что вы правы. Я, конечно, не знаю Генриха с этой стороны, хотя знаком с ним так давно, но у женщин на этот счет более зоркий взгляд. Я был бы очень рад, если бы ваше предположение подтвердилось. Вы даже не подозреваете, до какой степени мне тяжело сообщать о Генрихе такие вещи, о которых я предпочел бы умолчать. Ведь все его выходки объясняются только крайним легкомыслием. Если бы вы не потребовали от меня полной откровенности, то я охотно скрыл бы его неблаговидные поступки; мне очень неприятно бросать тень на моего милого Генри.

– Наоборот, вы делали все возможное для того, чтобы оправдать своего друга, – возразила Эвелина. – Ему трудно было бы найти лучшего защитника.

Молодая женщина вдруг остановилась. Она вспомнила свой разговор с Генрихом на опушке леса и обещание, данное им. Было бы вполне естественно сообщить об этом Гельмару, но Эвелина не проронила ни одного звука об этой встрече.

Гвидо даже не заметил, что Рефельд не окончила начатой фразы; его мысли были заняты другим. Взглянув в окно, он убедился, что Генрих и Кетти все еще увлечены игрой в крокет. Тайный советник сидел в своей комнате и писал письма, так что никто не мог помешать поэту, высказать хозяйке дома то, что он давно собирался открыть ей. Гельмар вынул из кармана рукопись и попросил позволения прочесть ей то, что написал вчера в «день скорби». Бледное лицо молодой женщины оживилось, так как стихотворения Гвидо всегда представляли для нее большой интерес. Она приподнялась на кушетке и внимательно слушала произведение Гельмара. Это были стихи, безупречно красивые по форме, но избитые по содержанию. Тем не менее, красивый, нежный голос поэта проникал в самую глубину сердца Эвелины. Она вслушивалась в эти звуки со слезами на глазах, а ее взор был устремлен на вазу с цветами, стоявшую на камине. В вазе находилась лишь одна ветка, вся усыпанная цветами. Хотя она была сорвана еще третьего дня, но сохранила всю свою свежесть. Темно-синие цветы с красной чашечкой и золотым венчиком распустились еще пышнее. Они опустились низко, точно кланялись темным глазам, грустно устремленным на них.

Гвидо читал с все возрастающим чувством. Он воспевал чудный увядающий цветок, стремившийся к солнцу, причем нетрудно было угадать, что под солнцем поэт подразумевает самого себя. Прочитав стихотворение, он протянул его Эвелине. Оно было посвящено «Увядающей розе».

– Мы понимаем друг друга, – сказала молодая женщина со слезами на глазах. – Только вы один почувствовали, как мне тяжело, когда окружающие стараются обмануть меня, подавая надежду на выздоровление… Благодарю вас!

Она протянула поэту руку, и тот страстно прижал ее к своим губам.

– О, это я должен благодарить вас за то счастье, которое испытываю в вашем присутствии! Если бы вы знали, как вы близки, как дороги моему сердцу!

Эвелина оставила свою руку в руке поэта. Ей была в высшей степени приятна чистая дружба с этим незаурядным человеком, к которой не примешивалась ни малейшая доля страсти. Гельмар знал так же хорошо, как и она, что ее дни сочтены, что он ухаживает за умирающей. Каково же было удивление молодой женщины, когда Гвидо вдруг упал перед ней на колени и сделал ей форменное предложение быть его женой. В его тоне слышалась уверенность; видно было, что он не допускает мысли об отказе.

– Бог с вами, Гельмар, – воскликнула Эвелина, с трудом преодолевая свое волнение. – Вы говорите о любви, о счастливом браке, будто не знаете, что я стою на краю могилы, что мне суждено прожить лишь несколько месяцев или даже, может быть, неделю!

– Что мне до этого! – страстно возразил Гвидо, – я знаю лишь одно, что люблю вас, Эвелина, и вы должны быть моей, даже глядя в лицо смерти. Что значит скучная, неинтересная долгая жизнь в сравнении с несколькими счастливыми неделями, в течение которых осуществится мечта всей жизни? Если в нашем распоряжении остался один год, то в течение этого года мы испытаем самое великое счастье. Я буду оберегать свой нежный цветок от малейшего ветра, буду лелеять его на своих руках все то время, какое ему суждено будет прожить. Скажите «да», Эвелина, согласитесь быть моей женой, и я буду счастливейшим человеком в мире.

Эвелина слушала точно во сне. Она никогда не думала, что Гельмар любит ее так страстно. Она сама доказывала себе, что это безумие, тем не менее, сознание, что она так горячо любима, действовало на нее как бы опьяняюще. Она никогда не знала ни любви, ни счастья. Ее молодость проходила лишь в тяжелых обязанностях, без нежной теплоты и ласки. Ее брак с больным и сравнительно старым человеком доставил ей лишь большие заботы и огорчения, а когда муж умер, и она могла вздохнуть свободно, явилась тяжелая болезнь, грозившая скорой смертью. Неужели же теперь, когда ей оставалось жить так недолго, она оттолкнет от себя любовь такого тонко понимающего человека с благородной, возвышенной душой?