Цветок с пятью лепестками - [9]

Она с удовольствием бы встала и прошлась по кабинету. “Неужели, это волнение? Давно забытое чувство”.

— Скажите, Маттео, Его святейшество знает о вашей миссии?

Болони оглянулся на своего спутника. Несколько секунд у них словно продолжался безмолвный, понятный лишь им обмен мнениями.

“О, маги, конечно, вы тоже, как и все мы, любите ритуалы. На чьей стороне мы бы ни находились. Или в стороне”.

Потом мужчина молча склонил голову.

“О да, все действительно серьезно. Но, может быть, им всем повезет? Жаль, что она знает так мало”.

— Хорошо. Нам действительно надо поговорить.

* * *

— Как ты думаешь, что произошло вчера?

Кира смотрела на своего мужчину очень серьезно. На самом деле, он ждал этого разговора и даже удивлялся, как она с таким ураганом мыслей внутри умудрилась сдерживаться так долго.

Выпив кофе, они выехали из гостиницы, но поехали совсем не в сторону границы, а в больницу, где работала мама Киры. Там она пробыла совсем недолго, не больше получаса. Вернулась заплаканная и совершенно разбитая. Молча села на соседнее сиденье и уставилась в пространство покрасневшими глазами, нервно наматывая на пальцы прядь волос. Раньше он не замечал у нее такой привычки, может быть, он ее еще не слишком хорошо знал?

— Милан, поехали. Поговорим позже.

Он кинул взгляд в зеркало заднего вида. Уршула закрыла глаза, изо всех сил стараясь показать, что все происходящее ее никак не касается. Вот еще живая петарда сидит за спиной. Хотя, он должен был признать, подруга Киры всегда старалась быть милой и веселой. Пыталась шутить и даже иногда совершенно прелестно заигрывать с ним, не обращая внимания на недовольные мины Киры. Хотя… Она же знала, что это просто игра.

Кира просто смотрела перед собой, в покрасневших от слез глазах застыла боль. Так они и молчали до самой границы. Девушка немного успокоилась, и только временами покусывали губы. Ее эмоциональный фон менялся от боли и грусти до раздражения и злости. И, пожалуй, ему не стоило лезть с расспросами.

Возможно, и окружающим передалось настроение ведьмы. Почему-то многие автомобилисты-путешественники решили, что им нет причины торопиться, и пограничный переход встретил их необычным запустением.

На польской стороне обладатели европаспортов вообще не вызвали никакого интереса у озябшей блондинки в защитной униформе, они проехали мимо павильонов с надписями “Обмен валюты” и парочки кафешек и вырулили на автостраду.

— Едем в Варшаву. Фредерика звонила.

Она вдруг усмехнулась и указала на рекламный стенд с надписью на русском, промелькнувший с правой стороны.

— Минимум три ошибки. Все думают, что это просто. А это совсем непросто.

Тень вновь словно пробежала у нее по лицу, и Кира грустно уставилась на дорогу и пустые заснеженные поля, которые исчезали по обе стороны от машины.

Что же с ней произошло? Он чувствовал, что девушка уже взяла себя в руки, но печаль, печаль всеравно оставалась. Уршула у них за спиной уже начала потихоньку посапывать. Ее точно не очень волновало, куда они едут.

— Что-то случилась. Фреда попросила срочно встретиться.

Кира повернулась, и он встретился с ней взглядом. В глубине серых глаз появилась что-то, чего раньше он не знал. Ей действительно было больно, и это никак не было связано с последними происшествиями.

Девушка смотрела на него серьезно-серьезно, словно пытаясь заранее получить поддержку в той проблеме, которой никак не решалась поделиться.

— Ты знаешь…

Она опять замерла в нерешительности, потом достала из сумочки телефон и показала ему сообщение: “Кира, надо встретиться и поговорить. Это важно. Отец”.

Он даже не знал, что сказать. Потом на секунду оторвал руку от руля, обхватил ее ладонь и сжал, сжал осторожно, но сильно. Это было все, что он мог сделать сейчас.

Она внешне никак не прореагировала, но он почувствовал, как напряжение начинает покидать Киру, и ее рука словно ослабла, смягчилась в его большой и сильной ладони.

— Я, как получила, сразу к маме решила поехать. Вдруг она не знает.

Она помолчала несколько секунд и усмехнулась самыми уголками рта. Улыбка вышла кривая и невеселая.

— Но она все знала. Она ему дала мой телефон. Отец ей еще вчера утром позвонил.

В глазах Киры он вновь заметил слезы.

— И вообще, он никуда не пропадал. Просто уехал, и все. И мама знала и мне не говорила. Столько лет!

Серебристая дорожка заблестела у нее на щеке. Губы предательски задрожали. Милан свернул к заправке и притормозил. Через несколько секунд он вернулся с полиэтиленовым пакетом. Затем перегнал машину на паркинг и остановился.

Повернувшись к девушке, он вытащил из пакета бутылку виски и пластмассовый стаканчик, в который налил грамм сто бурой жидкости и сунул его девушке.

— Ну, давай! До Варшавы еще три часа ехать, выпей и поспи. Потом все расскажешь.

Она со страхом уставилась на стаканчик.

— Это ты что? Зачем?

— Микстура. То, что доктор прописал.

Кира невольно улыбнулась. Все-таки он говорил по-русски с таким милым акцентом. “И откуда узнал это выражение?” Она взяла стакан и понюхала.

— Пей, это хороший шотландский виски. Все будет нормально. Ты же русская!

Она с еще большим удивлением взглянула на своего мужчину, потом пробормотала: