Цветок Америки - [34]

Такого еще не было никогда. Их взгляды встретились, оба: пришли в изумление, потом смутились.

Франц Эккарт обхватил лицо Жанны ладонями. Мгновение всматривался в него, потом привлек к себе и впился в ее губы.

Ее покорила нежность этого движения. Она закрыла глаза. Потом вернула ему поцелуй.

Так долго никто не целовал ее! По любви, а не в знак благодарности. Словно ей снова было двадцать лет. Глаза их вели разговор, они спрашивали:

«Это правда?»

«Правда».

«Почему?»

«Потому что это так».

Затем губы Жанны произнесли:

— Зачем тебе старуха?

— Ты не старуха.

— В шестьдесят два года!

— Разве в шестьдесят два года чувств больше нет?

— Твой урок не закончен, — сказала она. — Тебя ждет Жозеф.

И пошла к двери.

— Хозяйка, я дала кучеру пятнадцать денье на чай, — крикнула снизу Фредерика.

Пятнадцать денье! Некогда это означало сорить деньгами, и трех денье кучеру хватило бы за глаза, хотя почтовых дилижансов тогда не было. Но сегодня он швырнул бы три денье вам в лицо.

— Хорошо. Сейчас я спущусь и верну их вам.

Она обнаружила кучера, крепкого детину с обветренным лицом, на кухне: он сидел за столом, а Пульхерия, вторая служанка, наливала ему вина. Жанна отдала пятнадцать денье Фредерике и вышла вместе с ней. Дойдя до большой залы, откуда их голосов на кухне не было слышно, они обменялись понимающим взглядом. Фредерика рассмеялась.

— В жизни должно быть немножко перчика, хозяйка! Это бодрит кровь!

Жанна не удержалась от улыбки.

— В молодости, — сказала она.

— Ах, хозяйка, кровь можно взбодрить в любом возрасте! С лестницы послышался смех Жозефа.

— Мальчуган стал совсем другим с тех пор, как мэтр Франц взялся за его воспитание, — заметила Фредерика. — Он полон жизни!

Это была правда.

— Каждый раз, когда он уводит Жозефа в лес, тот возвращается с горящими глазами. И рассказывает, будто говорил с волками! — Фредерика коротко рассмеялась. — Похоже, есть люди, которые умеют это делать. Но если бы я увидела волка, умерла бы на месте от страха!

Во входную дверь позвонили, и Фредерика пошла открывать. Жан и Франсуаза, каждый со своей кормилицей, шумно ворвались в дом. Это происходило каждый день в один и тот же час: дети приходили к Жозефу поиграть. Естественно, все они были бесконечно далеки от соображений старшинства, хотя трехлетняя Франсуаза приходилась обоим мальчикам теткой. Заводилой выступал Жозеф, затевавший то жмурки, то салки по всему дому.

В семь часов Франсуа, вернувшись из печатни в сопровождении Жака Адальберта, объявил, что Феррандо и Бехайм завтра приедут в Страсбург. Изгнанный из Неаполя бурным развитием событий и гражданской войной, географ возвращался в Нюрнберг, почти не пострадавший от чумы. Франсуа попросил мать устроить для гостей обед.

Жанна и Франц Эккарт поужинали запеченной форелью с жареными стеблями пастернака.

Он вынул из кармана странный предмет, походивший на маленькие вилы с тремя зубцами и деревянной ручкой. Держа его в левой руке, а нож в правой, он порезал рыбу на кусочки, а затем стал накалывать их зубцами и отправлять в рот.

— Что это? — спросила удивленная Жанна, пытаясь пальцами подпихнуть кусочек филе в ложку.

— Вилка.

Она откинулась на спинку кресла: подобный инструмент гораздо больших размеров ей приходилось видеть, когда на ее глазах из огня доставали куски жаркого. Франц Эккарт орудовал своей вилкой с поразительной ловкостью.

— Это один из подарков графини Гольхейм, — объяснил он. — Моя мать купила эту вилку в Нюрнберге, но графиня запретила пользоваться ею.

— Почему же?

— Потому что наш святейший папа считает, что это кощунственный инструмент, ибо пищу следует отправлять в рот пальцами. Кроме того, во времена Иисуса вилок не было, следовательно, христианину пользоваться ими не подобает.[14]

Глаза его искрились лукавством. Жанна рассмеялась.

— Папа отлучил от церкви некую знатную венецианку, которая ела мясо вилкой, чтобы не пачкать пальцы. Хочешь попробовать?

— Охотно.

Он вынул из кармана еще одну вилку, похожую на первую.

— Их было две?

— Нет, я заказал здешнему ножовщику вторую, специально для тебя.

Вооружившись вилкой, она после нескольких неудачных попыток вполне освоилась с ней и пришла в полный восторг.

— Да это просто чудо! — сказала она. — Подумать только, можно есть мясо, не пачкая пальцы соусом!

В этот момент вошла Фредерика с миской салата и, увидев в руках хозяйки странный инструмент, вытянула шею и нахмурилась.

— Что это? — изумленно спросила она.

— Столовая вилка, Фредерика, — ответила Жанна. — Посмотрите, как удобно.

Она наколола кусочек жареного пастернака и отправила в рот. Фредерика восхищенно следила за ней.

— Я уверена, что эту штуку принес мэтр Франц! — воскликнула она.

— Так гораздо удобнее есть кислую капусту, — провозгласил Франц Эккарт.

Фредерика заколыхалась от смеха.

Жанна решила, что завтра же закажет шесть вилок для ужина.

— Вот мы все и отлучены от церкви! — со смехом объявил Франц Эккарт.

— Посмотрим, что скажет отец Штенгель.

Предначертанное свершилось.

Жанна удалилась с бесстрастным лицом. Она поставила подсвечник у изголовья и задернула полог.

Через несколько минут он был раздвинут вновь.

— Не хватит ли тебе спать одной? — сказал Франц Эккарт, поставив колено на кровать.