Цветные миры - [51]

На той же неделе представитель одной из бакалейных компаний возобновил свои домогательства. К Джеку явился изысканно одетый, вежливый мужчина и беседовал с ним два часа подряд.

— Я вполне понимаю ваше отношение к вопросу о продаже лавки. Те, у кого дела на подъеме, всегда себя так ведут. Вы проделали здесь большую работу и создали надежное дело. Просто блестящее! Именно поэтому наша компания и должна развивать его дальше. Как вам известно, Спрингфилд обслуживается тремя бакалейными компаниями. Ваша лавка находится как бы в нейтральной зоне, но мы уже давно присматриваемся к ней. Вы довели дело до такого уровня, когда оно должно перейти к вам. В нашем предложении нет ни личных, ни расовых предубеждений. «Это просто одна из фаз делового цикла. Массовое производство — одна из фаз делового цикла. Массовое производство, массовый сбыт и массовый спрос — это неизбежные ступени развития. Частное лицо просто не в состоянии конкурировать с нами. Мы можем покупать и продавать дешевле, чем вы. Мы не можем проиграть, а вы не можете выиграть.

— Так вы говорите, что в вашем предложении нет ни личных, ни расовых, ни классовых мотивов?

— Именно так. Мы делаем вам точно такое же предложение, как и белым владельцам…

— Но совсем такое. Разве владельцу лавки, уступающему свое дело, не предлагают обычно заведовать хотя бы своей бывшей лавкой?

Мужчина умолк и удивленно взглянул на Джека.

— Ну да… Да, конечно. Но видите ли, в данном случае, да и в большинстве случаев… Ну, мистер Кармайкл, будем смотреть фактам в глаза. Здесь мы сталкиваемся с тон стороной американской жизни, которая не зависят от воли бакалейных компаний…

— Но зато имеет прямое отношение к вопросу о том, как мне добывать средства к существованию.

— Разумеется, но с таким положением вещей вы столкнетесь в любом случае. Обычно человеку, чью лавку мы собираемся приобрести, мы действительно предлагаем место заведующего в объединенном предприятии. Но, как вы понимаете, в данном случае вы бы получили должность в компании, где служащие образуют замкнутую социальную группу. Если вы будете работать хорошо, станет вопрос о вашем повышении. И тогда может случиться так, что в подчинении у вас окажутся белые работники…

— И тогда?

— Из этого ничего бы не вышло, мистер Кармайкл, вы сами понимаете, что ничего бы хорошего не получилось. Я очень сожалею, но…

— Я сожалею еще больше, чем вы. И лавку я не продам. Буду бороться, пока не вылечу в трубу.

— Ваше решение неблагоразумно. Вас ожидает крах.

Месяца через два на углу, напротив лавки Кармайкла, открылся магазин бакалейных, гастрономических и галантерейных товаров. Это было просторное, хорошо оборудованное торговое заведение. Здесь был большой выбор товаров и даже ряд таких широко рекламируемых продуктов, в которых оптовые фирмы отказывали в последнее время Кармайклу. В каждом квартале должен быть только одни магазин, заявляли они. Кроме того, эти фирмы стали крайне скупы на оптовые скидки с цен на свои товары. Джек не мог утверждать, что они менее скупы по отношению к его конкуренту, но не был уверен и в обратном. Скорее всего, они намеренно поставляли ему товары по заниженным цепам. В течение некоторого времени шла упорная борьба двух конкурентов, но Кармайкл не сдавался. Пока цены держались на одном уровне, он сохранял свою клиентуру, и вся округа одобряла его стойкость. Но однажды, по окончании школьных занятий, в лавку вбежал Джеки и закричал:

— Папа, компания объявила, что продает три фунта картофеля за пятнадцать центов! Как она может это делать, когда три фунта стоят двадцать центов?

Это было начало. Компания стала умышленно продавать товары ниже себестоимости. Покупатели колебались, но, в конце концов, деньги есть деньги. Джек тоже попробовал продавать некоторые товары ниже себестоимости; он пытался покупать их у компании и перепродавать у себя, но вскоре его соучастники в этом деле были замечены, и им перестали отпускать товар. Это была долгая, ожесточенная борьба. Компания теряла тысячи долларов, но денег у нее было достаточно. Кармайкл терял только сотни долларов, но ему и это было не по карману. Наконец в схватку на стороне компании ввязались оптовики и банки, и это перетянуло чашу весов в ее пользу. В один из зимних вечеров вывеска «Кармайкл и сын» была снята, и на следующее утро лавка не открылась. В тот же день цены на противоположном углу стремительно взлетели вверх.

Деберри был огорчен и возмущен. Он беседовал с одним из своих богатых белых покровителей.

— Мистер Бредли, вы при желании могли бы ему помочь.

— Да, в течение какого-то времени мог бы; но я не в силах остановить американский бизнес.

— Не ведь мистер Кармайкл хороший коммерсант. И у нас, негров, и так мало возможностей добывать средства к существованию.

— Знаю. А почему он не открыл лавку в негритянском квартале, чтобы не конкурировать с белыми коммерсантами?

— Что же мы, американцы или нет? Если мы американцы, то зачем нам создавать для себя особую хозяйственную жизнь с отдельными лавками, отдельным транспортом?

— Однако именно так вы поступаете в религиозных делах.

— Ну, это совсем другой вопрос. Есть некоторые ограниченные сферы жизни — знакомства, жилище, — где мы временно замыкаемся в своем кругу в результате расовой дискриминации. Но вы ведь и сами наверняка не желаете, чтобы мы превратились и особую негритянскую нацию. Ведь это дико!