Цветной бульвар - [9]

Ведь пишет-то складно,

Поет, как струна.

Да может, и ладно? —

Решила страна.

И вымерли все гитаристы

с тех пор.

От силы-то триста.

Всех видно в упор.

Слегка ворошили

Огонь в костерке.

Неплохо прожили.

С синицей в руке.

06.11.2013

В те времена,

Когда была я не калечка…

И не заигрывала хворь еще со мной —

Купила я себе старушечье колечко.

С отменным камушком,

Оправой и ценой.

Когда мне на море работать приходилось —

Где сеть, где рыба, где мой ялик на волне…

Оно светилось, тыщу раз оно годилось.

И много раз могло еще сгодиться мне.

Когда же надобно дурную генеральшу

Представить людям

И певичку в кабаре…

Мне надо вовремя,

А лучше и пораньше —

Сменить кольцо свое

На утренней заре.

Не то однажды спутаю,

Бедняжка.

Рыбачку с генеральшей, хлеб и сталь.

Как буду жить тогда?

Кольцо – бомбошка, пряжка.

Все – все играет роль,

одна деталь.

07.11.2013

Что у нас тут с тобой?

Адрес – почти любой.

Воздух – настолько плох,

Что попугайчик сдох.

Что у нас там потом?

Я над сухим листом,

Ты – на пути в сапсан,

Питерский партизан.

Что у нас про запас?

Денежек – в самый раз,

Если бы не лгуны,

Взявшиеся с луны.

Кто нас сто раз спасал?

Именно он, сапсан.

Синий – как тетива.

Сильный, как вся Москва.

09.11.2013

В двух совсем небольших словах:

Я рассохлась в важнейших швах.

Разошлися мои бока

И не сшились еще пока.

Что ж я лодку свою кляну?

А пойду-ка, переверну…

Просмолю ее всю, пока

Еще дышат с трудом бока.

Они дышат с таким трудом —

Будто тонким покрыты льдом.

Или тот, кто придумал лед, —

Мне уже дышать не дает.

10.11.2013

В темноте, когда ни предмета,

Ни шумов, ни книг, ни людей, —

Он приходит – ни то, ни это,

Мой маленький Асмодей.

Он растерзывает утенка,

Он невинного ест козла…

И мокра его бороденка,

И морденка честна и зла.

Он журналы мои разрушит.

Уничтожит мою хурму.

А потом меня обнаружит —

Запечатанную в тюрьму.

И тогда он достать захочет

Мою голову из угла —

И топочет, рычит, грохочет —

И я выкачусь, в чем была…

Сколько раз мохнатые руки

Доставали меня во мгле…

Горловые чудные звуки —

Невозможные на земле —

Разносились…

Глаза палились —

Зеленущие, мир другой.

Так мы в утро и провалились —

Асмодей ты мой дорогой.

11.11.2013

Внутри меня – восстание ткачей.

Буянов записных, бородачей.

Оболтусов лионских, дурачков,

Упившихся до красноты зрачков.

Но там же – и восстание ткачих,

Готовых лечь за каждый мужний чих.

Готовых всю себя отдать,

С чепцом —

Делимую меж мужем и отцом.

Но тут же и восстание детей…

Вот мы и дождалися новостей.

Детишки тут. Бодры как огурец.

В провинцию назначен

Жиль де Рец.

11.11.2013

И клинопись кардиограммы,

И знаки тайные узи…

Вот жизнь одной неюной дамы.

А уж какой – вообрази.

Одно суровое коленце —

И небольшое полотенце

Подмокшее на горьком лбу…

Почти вершит твою судьбу.

Приляжем-ка, планше-планшетик.

Постыдный высветлим сюжетик.

Положенная на слова —

И не кружится голова.

12.11.2013

Пускай же выкипает суп

И как-то сам спасается…

У Бенедикта первый зуб —

Того… И не кусается!

Теперь все будет весело,

Все будет по-хорошему.

Мое побитое село

Покроется порошею…

Уйдет проклятая чума,

Мы вслед ей кинем валенком.

Ну и окажется – зима

В аббатстве нашем маленьком.

12.11.2013

А кто не явится, сквозь дождь и снег, во Вражек —

Пусть больше руку даже мне не подает.

Там буду я, как прежде, в ворохе бумажек.

Но и с гитарой все же. А она – поет.

16.11.2013

…Престранная неделя, господа.

Борьба с собою.

С силами природы…

Себя восстановленье.

Соки-воды.

Средь них – одна особая вода.

Чего-то я кому-то не дала…

Одним – сказать.

Другим – рыгнуть покруче.

Над теменем печальным

Встали тучи,

И молнии – давай меня пронзать…

И не успел пройти электрошок…

Стиральная машина поспешила,

Все подсушила,

Пуговки пришила,

Белье мое —

Ну, свеженький снежок.

* * *

Какой-то ужас с нашими людьми.

Хорошими родными дураками.

И с бабами беда, и с мужиками.

Пойди-ка корвалольчику прими…

17.11.2013

Жужжит в ушах.

На сердце дрема.

Весь день – сплошная ерунда.

Зато звонил поэт Ерема.

А он-то – гений, господа.

17.11.2013

Воскресной вечер, тары-бары.

Московский тихий уголок.

Невнятный перебор гитары,

Уж всяк его забыл, милок.

Наш мещанин какой-то «Голос»

Глядит, размашисто плодясь.

И – ни на волос, ни на волос…

Никто не слышал отродясь

Ни Галича угрюмый рокот,

Ни Клячкина мальчиший лад,

Бачурина свирепый клекот,

Ручей новеллиных баллад…

Да ничего тут не слыхали.

Зачем мы только родились.

Зачем никчемными стихами

В руках и в списках разошлись.

Не возражайте. Мы – не баре.

Чего-то нам недостает.

Внучок играет на гитаре,

Но, к сожаленью, не поет.

* * *

Я говорю обычным языком.

Обыденным и досконально ясным.

Живи как есть.

Со мною не знаком.

Не утруждай себя

письмом напрасным.

Когда-то заградительный отряд

Стоял у нашей старой цитадели.

Он весь полег.

Хронисты нас корят —

Семью мою, – что мы

Не углядели.

Потерянный последний паладин,

Ты несмешон.

В родстве с летучей мышью.

Вспорхни с усильем —

И лети один.

Писать не вздумай.

Я все письма вышлю.

19.11.2013

…Удивительная тишь.

И не первый день такая.

Встанешь утром, помолчишь.

Ежечасно привыкая…

Второсортная еда.

Третьесортная посуда.

То и это – не беда.

Разве скроешься отсюда,

Где асфальт пороховой…

Где взрывается ступенька.

Где гороховый, живой,

Суп вскипает, будто Стенька.

В набежавшую волну

Бросит девушку, мерзавец.

Все тут так. Бросай жену,