Цветник доктора Измайлова - [8]
– Что здесь происходит? – чеканя каждое слово, спросил Семен Михайлович.
Я воздел руки к потолку:
– Улыбнулся не вовремя! Да кто ж знал, что…
– Он смеялся над нами, да еще и театром дразнил! Гуманитарий! – крикнула Ира.
Семен Михайлович сглотнул слюну и произнес нарочито спокойно:
– Послушай меня внимательно, будущее российской науки. Ты уже второй год диссертацию домучить не можешь, ты не ученый, ты аспирантка, а хамишь, между прочим, кандидату филологических наук, который при защите ни копейки никому не заплатил, да и банкет, если верить моим ваковским друзьям, устроил вопиюще скромный. В столовой факультета, если не ошибаюсь.
Я подорвался с дивана:
– Трудные были времена! Первый год после вуза…
Семен Михайлович жестом усадил меня обратно.
– Так что не надо рассказывать нашему гостю про ваковскую «кухню». Он разбирается в ней получше тебя, поэтому и улыбается! Кстати, этот гуманитарий таблицу квадратов до сотни в уме щелкает! Вернись, пожалуйста, к работе. Ты меня очень разочаровала. А вас, Дмитрий, я попрошу посидеть в этом террариуме еще десять минут. Мне нужно привести себя в порядок и сделать несколько звонков. Потом добро пожаловать в мой кабинет.
То тебе шикарный цветник, то террариум.
Попили чайку!
Ольга Гаврилова отвернулась от монитора и поманила меня жестом.
– Дмитрий, идите ко мне! Я новую главу начала. Смотрите, сейчас в пэдээфе покажу. Красиво получилось!
– И у меня новая глава! – донеслось с другой стороны стола.
– И у меня посмотрите. Вы таких формул еще не видели!
– И у меня!
– У меня тоже интересно!
– Давайте же, Дмитрий! Видите, как вас девушки упрашивают? Пройдите еще кружочек, потыкайте пальцем в мониторы. Ну же! Спросите у нас что-нибудь! Когда к нам еще такого журналиста-парашютиста пришлют?
Встал и пошел смотреть. В мониторы не тыкал. Вопросы не задавал. Сами все разъясняли и показывали. Стрекотали, как пулемет.
Приблизился к Ире. Монитор выключен. Сидит – не шелохнется. Зыркнула на меня и снова в одну точку уставилась. Осторожно обошел, демонстрируя поднятые ладони, и утонул в нелинейных дифурах Маши Солодкиной.
Закруглился через полчаса. Вежливо попрощался с девушками, пожелал им успехов и отправился к Семену Михайловичу.
В кабинет вошел без стука – никого. Уселся в кресло и стал ждать. Вспомнил, как Васильев завел меня сюда и стал экскурсоводить. «Вот этот стол, заваленный книжками, у Семена Михайловича для работы, а тот, пустой – для разговоров с журналистами и фотосъемок. В этом шкафу – книги по математике и физике, а в том – по языкознанию, психологии и педагогике. Из окошка вы можете видеть красивейший проспект. Особенно весной. Хотите в большом кресле посидеть?» Если бы я его не остановил, он бы мне и про содержимое сейфа рассказал. Со всеми подробностями.
Рассматривать по второму разу книжки в шкафах не хотелось. Зимой в окошко любоваться – тоже. Поэтому я просто закрыл глаза и расслабился.
– О, вы уже здесь? Вот и ладушки! Укатали вас мои красавицы?
Я молча улыбнулся.
Семен Михайлович повесил пиджак на спинку кресла и сел напротив меня.
– Простите Ирину и не обижайтесь. На самом деле вы ей понравились, иначе бы она вам слова не сказала. Проигнорировала – и все. К ней многие ваши клеились – бровью не вела. Вам просто повезло.
– Я счастлив. И я не клеился.
– Знаю. У нее очень сложная история. Указала завкафедрой на ошибку. Другой бы на его месте порадовался, поблагодарил да еще в соавторы взял, а этот обозлился и устроил Ирине веселую жизнь.
– Кажется, я его понимаю.
– Сволочь редкостная. Ручонки шаловливые. Ни одной юбки не пропускает. И ладно бы парень на ошибку указал, а то девчонка. Русская. Еврею. В общем, выписали Ире волчий билет.
– И вы не побоялись ее взять?
– Пришлось рискнуть. Вы много знаете специалистов, которые без подготовки, случайно оказавшись на конференции, смогут выявить ошибку в докладе доктора физико-математических наук? И не побоятся на нее указать? Мне такие люди нужны. – Он помолчал секунду. – У нее и личная жизнь не складывается. Для меня это настоящая головная боль. Но, кажется, одной проблемой меньше. Вроде бы уже нашла себе достойного человека. Теперь это только вопрос времени.
– Слава тебе, Господи! Тут ведь у каждой сложная история. Не институт, а богадельня для обиженных студенток получается.
– Ошибаетесь. Богадельня – всего лишь способ отбора кадров.
– Уж очень экстравагантный способ. К чему такие сложности?
– Способ диктует система. В нынешней российской математике умными могут быть только евреи. Остальным запрещено. С парнями еще полбеды: мозги есть – как-нибудь в жизни устроятся. А с девчонками совсем дело плохо. Талант все только усугубляет. К сожалению, мои коллеги считают национальным оскорблением саму мысль, что в наших вузах хватает русских девочек, которые не глупее еврейских мальчиков. Барьеры начинаются со вступительных экзаменов. Если случилось чудо и ты поступила, тебя просто не замечают. Начинаешь обращать на себя внимание талантливыми работами, тебя агрессивно выталкивают на обочину. Чем талантливее работы, тем агрессивнее выталкивают. Никаких публикаций, никакой аспирантуры, никакой диссертации. Это недопустимо. При такой системе у меня не осталось выбора. Пришлось кадровый отдел перенести на обочину. Плодородное место. Кстати, мальчики у нас тоже есть. Васильев и еще двое, но они сейчас в командировке.
«…Давайте представим себе идеальный мир! Никаких болезней и немощной старости (наука в идеальном мире способна победить болезни и сохранить человеку вечную молодость), никаких проблем с природой и климатом, смерти тоже нет, интеллект прокачан до запредельного уровня, энергия добывается буквально из ничего, технологическая сингулярность достигнута… Здо́рово, правда?Чуть не забыл! Людей в этом мире тоже нет. Рай – только для сверхчеловеков. Простым смертным вход закрыт!Примерно такое счастье обещают нам трансгуманисты…».
…«А вдруг они узнали? Вдруг они догадались? – беспокоился Григорий, утерев пот со лба. – Чего так долго тянут? За полтора часа только одну уродицу в кабинет пригласили. И то не выйдет никак. Метр с кепкой, нос «кнопкой», от волнения споткнулась и чуть не упала. Сколько же еще ждать?»Чтобы хоть как-то успокоиться, он сосредоточился на конкурентах.Если верить теории вероятности, у каждого есть шанс (пусть и не очень большой). Даже у этой кракозябры с кавалеристскими ногами и жабьей мордой. Почему нет? Мир не без добрых людей.
В лесной сторожке молодой человек дважды увидел один и тот же сон о событиях времен войны, которые на самом деле происходили тогда на этом месте. Тогда он выдвинул гипотезу: природа записывает и хранит все события. В местах пересечения временных потоков наблюдатель может увидеть события из другого временного потока. Если найти механизм воспроизведения, станет действовать закон обратимости.
Сигом прилетел исследовать планету, очень похожую на Землю. Здесь есть море и берег, солнце и небо. Надо было работать, действовать, но сигом только сидел на берегу, смотрел на море и размышлял. Такое с ним случилось впервые.
Несколько лет назад Владимир Левицкий сильно пострадал при пожаре. Он получил ожоги и переломы, а кроме того, ему раздробило рёбра, и врачам пришлось удалить у него правое лёгкое и часть левого. Теперь же он — неоднократный чемпион Европы по лёгкой атлетике и представляет СССР на международных соревнованиях. Возможно ли это?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
Об озере Желтых Чудовищ ходят разные страшные легенды — будто духи, или какие-то чудища, стерегут озеро от посторонних и убивают всякого, кто посмеет к нему приблизиться. Но группа исследователей из университета не испугалась и решила раскрыть древнюю тайну. А проводник Курсандык взялся провести их к озеру.
Есть люди, которые родились для оперативной работы. Случается, человек понимает это не сразу, но когда распробует… С Крайневым так и произошло. Однажды побывав в прошлом, во время Великой Отечественной, он уже не смог отказаться от смертельно опасной работы партизанского разведчика. И вот новый рейд, новое задание, старые враги и верные боевые товарищи. А на карте – тысячи жизней и успех операции «Багратион».
Иногда попытки найти работу и устроиться во взрослой жизни приводят к самым неожиданным последствиям. Вчерашние школьники Джим Симмонс и Тони Тайлер узнают это на собственной шкуре – вся полиция города преследует их по ложным обвинениям в изнасиловании и терроризме. Друзья решают пересидеть опасность в армейской учебке – и после ее окончания попадают на самую настоящую войну в джунглях другой планеты, кишащих смертоносными тварями.Не об этом они мечтали, но что делать – пришло время становиться мужчинами!
Еще минуту назад Виктор сидел в своем кабинете в банке и читал отчет. И вдруг — лес, дорога, а за поворотом мелькают серо-зеленые мундиры и слышится немецкая речь. Война? Прошлое? Но как такое возможно и что теперь с этим делать?Однако бывших военных не бывает. Капитан запаса Крайнев скоро уже имел оружие, контакт с местным населением, первый выигранный бой на оккупированной фашистами территории и вызывающую уважение легенду — он стал интендантом третьего ранга Брагиным, продолжив дело офицера, погибшего на его глазах на лесной дороге.
Лейтенант Богданов удачей не злоупотреблял, но и от подарков судьбы не отказывался. Воевал как умел, геройски, бомбил фашистов на своем По-2, не щадя ни себя, ни своего самолета. Может, за то и выпало ему в жизни чудо. Сбили его в последнем бою, но героическая смерть миновала его самым причудливым образом…Ходила по Псковщине легенда, и верили в нее равно и князья, и кметы, и смерды, что однажды, когда совсем житья не станет от ливонцев, появится в небе железная птица, принесет на себе Богдана-богатыря и освободит он города и веси от псов-рыцарей.