Цветение - [13]

— Конечно. Точно такой же выбор, как вы всегда давали мне. Даже сейчас: меня заперли здесь и не выпускают. Хотя я почти здорова и явно не нуждаюсь в постоянном пребывании на стационаре.

— Ты еле двигаешься, — скрестил он на груди руки.

— Это истощение. Нужно чаще питаться. Кушать хочется уже через час после еды, — я скинула раздражающий кислородный катетер с браслетом-датчиком и отключила на пульте сигнал, чтобы не прибежал дежурный медик. Это было полезно в случаях похода в туалет или, как сейчас, когда в носоглотке ужасно пересохло и хотелось отдохнуть от давящего манжета.

— Мы обсудим твою диету с лечащим доктором.

— Вот. Опять все вы решаете. Это сводит меня с ума! Еще на цепь меня посади!

— Ты — глупый подросток, и совершенно не знаешь, что тебе необходимо. Поэтому мы за тебя решаем. Чтобы ты не натворила бед.

— Ты же взрослый, — в ярости процедила я сквозь зубы. — Реши уже трахнуть меня, а не втихую передергивать в своих влажных фантазиях. Все лучше, чем трахать мне мозг. И все будут довольны!

Отец быстро подошел ко мне и оскалился в бессильном гневе. Тем не менее руку не поднял.

Ожидая реакции, я пристально смотрела на него в ответ.

От него сейчас фонила непередаваемая гамма эмоций.

Это было несколько неэтично с моей стороны. Совершенно неэтично и аморально, если быть честной.

Но у меня уже сползала крыша!

Запираться самой — это одно. Но когда умышленно запирают и ограничивают действия без моего выбора и согласия — это огромное давление на и без того нестабильную психику. Ненавижу, когда так делают.

Все тело в трубках. Я чувствовала маленькие, но глубокие шрамы от разрезов для анализов. Мои волосы тоже сбрили, не спрашивая.

И вообще, вся эта ситуация возникла от того, что меня вынудили жить в другом месте. Когда была возможность и средства дать хоть какой-то выбор. Когда была возможность мирно договориться.

— Ты сходишь с ума, — прошептал отец после короткого вздоха.

— Конечно. Аск же меня не трахает. Так, может, хоть ты мне в этом поможешь? — я привстала на коленях и медленно повела подол рубашки пальцами по бедрам. — Или тебя заводит осознание власти надо мной? Я не прошу быть мягким, папуль.

У него на лице читалась непонятная смесь гнева и растерянности. Что уж говорить об эмоциях. Похоже, я все же пошатнула его баланс.

Отлично.

Упади еще ниже в моих глазах, прошу. Давай, разозлись. Наори на меня. Или ударь. Что угодно. Докажи, что ты просто человек. Что у тебя есть недостатки.

— Мне и попросить не сложно, — я откровенно касалась себя, запрокидывая голову. — Пожалуйста. Ах!.. Прошу тебя. Умоляю.

— Ты сумасшедшая, — он шокировано смотрел на меня, но никуда не уходил и не отводил взгляд.

В ответ я смотрела прямо на него, продолжая еле слышно постанывать и жмуриться.

— Будет куда приятнее… нам обоим… — мои слова сбивались вздохами и тихими стонами.

Глаза застилала поволока. Без кислорода снова началась одышка. Кажется, я слишком увлеклась.

Ну уж нет. Этому человеку я больше никогда не проиграю.

— Пожалуйста. Никто не узнает… ох… Прошу, пожалуйста.

Надеюсь, здесь нигде нет записи звука. Иначе, потом будут очень неприятные последствия.

Да и хер с ними.

— Ты что?.. — краем глаза я заметила, что он направился на выход, и тут же поспешила следом. — Куда!?

Так не пойдет! Это совершенно непродуктивно и бессмысленно. И не по моему плану.

Дойти до двери я все же успела. И даже почти вовремя. Но на этом силы закончились, а я упала на колени, все еще удерживая дверную ручку в руках.

Дыхание сбилось.

Папа тут же спохватился и осторожно вернулся обратно в палату.

— Что ты делаешь!? — возмутился он, подхватывая меня под руки и помогая встать.

— Не даю тебе запереться от меня, — я подняла глаза, глядя прямо на него.

— Нет, ты… — отец осекся и помог мне добраться до койки, усаживая на место. С легким ужасом заметил: — Ты такая легкая.

Я удержала его руку в ладонях и, подкрепляя слова небольшим внушением, прошептала:

— Пожалуйста. Никто не узнает.

Подействовало? Нет?

Он приоткрыл рот и жалобно свел брови. Наверное, подбирал слова.

Судя по эмоциям, грань срыва была близка.

— Нам обоим будет хорошо, и мы никому не расскажем, — я придвинулась ближе, не отводя взгляда от ярких темных глаз и продолжая выдыхать в слова чары. — Ладно? Ты же видишь: я не против.

В кои то веки у меня все же получилось внушение. О чем я ужасно пожалела.

И не только я.

Зато кое-что выяснила наверняка. Ему нужна была не я, а мама. Та, которой она была раньше. Та, в кого он влюбился.

Это было очевидно. Просто я — дура. Сумасшедшая дура, которая посчитала, что способна манипулировать Улимом Рашем. Я ему и в подметки не годилась.

*

Отец вернулся из санузла с влажными волосами. Видимо, умывался. У него все еще был ошарашенный и отрешенный вид.

— Ты не голоден? — растерянно поинтересовалась я.

— Что, прости?..

— Кушать хочешь?

Он моргнул, пытаясь осознать смысл слов, и мотнул головой:

— Нет… Наверное, нет. У тебя точно все в порядке?

— Вроде, да.

Не скажу же ему, что ужасно хочу есть? Тем более, после такого.

Впереди была долгая ночь, а из еды только стаканчик остывшего чая да простая вода в пакетах.

Подавив вздох, я допила залпом чуть сладкий чай.