Цвет. Четвертое измерение - [7]
Тот же самый механизм взаимного влияния цветов мы встречаем, изучая так называемый эффект акварели. Достаточно провести по темному контуру рисунка цветную линию, чтобы создалось впечатление, будто поле внутри контура окрашено в тот же цвет, что и нарисованная нами линия. Иными словами, эффект цветовой индукции ощутимо меняет наше восприятие цвета. Так что дизайнеры и архитекторы совершенно напрасно игнорируют это явление.
А теперь, воспользовавшись приемом из «философии для чайников», я призываю вас задуматься над кардинальным вопросом, вызывающим бесконечные споры. Есть цвет, который я называю оранжевым – потому что в детстве мне объяснили, что цвет апельсина – это оранжевый цвет. С тех пор, встретив этот цвет, я говорю себе: вот оранжевый. Но кто сказал, что в вашем восприятии оранжевый цвет – такой же, каким вижу его я? Может, ваш оранжевый гораздо краснее?
И если вам удастся проникнуть ко мне в мозг, вы обнаружите, что цвет, который я именую оранжевым, на самом деле – сомон, то есть цвет семги?
Проблема восприятия цвета волнует ученых и мыслителей начиная с Демокрита и Платона. Позднее над ней размышляли Галилей, Декарт и, конечно, Ньютон. Цвет (наряду с запахом, вкусом, теплом и холодом) считался второстепенным свойством – в отличие от основных (протяженности, формы и подвижности). Джон Локк в «Опыте о человеческом разумении» пишет: «…такие качества, которые на деле не играют никакой роли в самих вещах, но представляют собой силы, вызывающие в нас различные ощущения… я называю вторичными качествами»[6]. Проще говоря, мы не сомневаемся в том, что шар – это шар. Можно с уверенностью сказать, что собой представляет его форма, сколько этот шар весит и какой имеет объем. Но что касается его цвета… Это уже вопрос субъективного восприятия, не поддающегося количественной оценке.
Между тем светила современной университетской науки доказали, что мужчинам теплые цвета кажутся более теплыми, чем женщинам. Например, в оранжевом мужской глаз видит больше красноты, чем женский. А трава в восприятии мужчины более желтая, тогда как на взгляд женщины – более зеленая.
Однако самые жаркие баталии – и тут мы вплотную приближаемся к самой сути разговора о влиянии цвета – ведутся вокруг вопроса о характере цветового восприятия. Универсально оно или относительно. Иными словами, цветовосприятие – это врожденное или благоприобретенное качество?
По левую руку от меня располагаются многочисленные релятивисты, заявляющие, что цвета, которые мы видим, в значительной степени определяются культурой.
Вот лишь один пример из многих. Красный/ белый и красный/черный в странах Запада воспринимаются как более контрастные, чем белый и черный. Вспомним, что набор для игры в шахматы, изобретенные в Индии примерно в VI веке, состоял из красных и черных фигур. Персам и арабам этого противопоставления было вполне достаточно. Но, когда шахматы в конце X века пришли на Запад, европейцы поменяли цвет фигур на красный и белый. А уже в эпоху Возрождения соперниками белых стали черные.
В 2009 году в журнале National Geographie появилась любопытная статья о том, что у молодых людей, пристрастившихся к компьютерным играм, в особенности к «стрелялкам», повышается чувствительность к контрастам и к мелким деталям. Они, например, становятся способны различать между собой всевозможные оттенки серого. В результате они начинают быстрее читать и намного увереннее водят машину ночью. Теперь вам понятно, почему ваши дети безотрывно сидят возле мониторов? А вы-то думали, что они дурака валяют… Наконец, самый убийственный аргумент релятивистов лежит в плоскости языка. Так, у эскимосов (сами себя они именуют инуитами), живущих в зоне полярного круга, для обозначения белого цвета имеется более 25 слов. Это свидетельствует о том, что, ежедневно глядя на снег, они научились различать оттенки белого, которые не видят представители других народов.
Напротив, есть цвета, в некоторых языках вообще не имеющие названия. Это означает, что люди, говорящие на этих языках, смешивают «анонимные» цвета с другими – ведь каждый предмет и явление должны быть как-то названы. Получается, что на свете есть народы, не воспринимающие некоторые цвета. Во времена Аристотеля, например, существовало только пять цветов – белый, красный, зеленый, голубой, черный. В древнегреческом языке нет слов, обозначающих желтый, оранжевый, фиолетовый и другие цвета. Вообще в Античности различие между светлым и темным имело гораздо большее значение, чем различие между цветами, которые сортировали по яркости, – между белым и черным. Ярко-желтый считался равнозначным белому, а темно-синий – черному.
А вот ацтеки не видели разницы между голубым и зеленым, называя оба цвета одним словом, очевидно адекватным нашему прилагательному «бирюзовый».
Но довольно исторической экзотики. Давайте теперь послушаем универсалистов, придерживающихся радикально противоположной точки зрения. Кстати, в их числе мы встретим сразу четырех нобелевских лауреатов в области физиологии и медицины – это Фрэнсис Крик, Джералд Эдельман, Торстен Визель и Дэвид Хьюбел. Эти уважаемые люди не без высокомерной усмешки указывают нам, что «трихроматическое зрение, которым наделено большинство представителей человеческого рода, появилось на тридцать с лишним миллионов лет раньше, чем членораздельная речь». И снисходительно добавляют: «Вы же не думаете, что человеку, чтобы научиться различать цвета, пришлось ждать, пока у него сформируется речь?»
В один далеко не прекрасный день люди, проснувшись, обнаружили, что все вокруг стало черно-белым. Все краски исчезли. Никто, конечно, не умрет из-за того, что небо светло-серое даже в солнечный день, а листва на деревьях свинцового оттенка. Просто с исчезновением цвета и жизнь почему-то утратила вкус. Чтобы выяснить, откуда взялась эта напасть, и избавить человечество от наступившей депрессии, бывший работник фабрики цветных карандашей Артюр и незрячая журналистка Шарлотта затевают расследование, которое столкнет их с нью-йоркским таксистом, обитателями дома престарелых и даже бандитами из китайских «триад»… Эта веселая и остроумная книга заставит читателя новыми глазами взглянуть на привычный окружающий мир.
По мере укрепления и выхода США на мировую арену первоначальной проекцией их интересов были Европа и Восточная Азия. В течение ХХ века США вели войны, горячие и холодные, чтобы предотвратить попадание этих жизненно важных регионов под власть «враждебных сил». Со времени окончания холодной войны и с особой интенсивностью после событий 11 сентября внимание Америки сосредоточивается на Ближнем Востоке, Южной и Юго Восточной Азии, а также на западных тихоокеанских просторах.Перемещаясь по часовой стрелке от Омана в зоне Персидского залива, Роберт Каплан посещает Пакистан, Индию, Бангладеш, Шри-Ланку, Мьянму (ранее Бирму) и Индонезию.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жорж Корм – философ, экономист, автор многих замечательных книг, посвященных истории Западной Европы и стран Ближнего Востока.В этой книге он обращается к анализу подъёма религиозных настроений в последние десятилетия XX века и в начале века нынешнего. Именно они становятся сегодня доминирующим фактором мировой политики, одним из ключевых вопросов строительства современного общества и – самое главное – самой острой из существующих (наряду с проблемами окружающей среды) проблем человечества в целом и каждой страны, каждого общества в отдельности.
Правдивая и эмоциональная книга о том, как раздвинуть границы своих возможностей. Тренер Эрик Ларссен помогает лидерам бизнеса, элитным спортсменам и простым людям добиваться своих целей в любых условиях. Его метод доказал свою действенность многократно. Достаточно простого примера: норвежская гольфистка Сюзанн Петерсен не выигрывала турниров на протяжении 18 месяцев, пока не стала работать с Ларссеном. После того, как он стал её коучем, она заняла второе место в мировом рейтинге. Эта книга больше года была на первом месте в списке бестселлеров в Норвегии и переведена на многие языки.
Почему для успеха вам не нужно много работать? Как научиться мыслить более эффективно? Способен ли человек управлять своими желаниями и мыслями? Можно ли стать богаче благодаря силе мысли? Какие мысли мешают вам сделать успешную карьеру? Как выстроить систему, которая будет работать на вас?В книге рассматриваются вопросы развития и применения интеллекта на простых жизненных ситуациях.Вы узнаете, как работает интеллект, что такое сила интеллекта, можно ли стать умнее, каков универсальный алгоритм решения жизненных проблем, какие ловушки подстерегают на пути их решения, когда нужно включить интеллект, а когда выключить и о чем следует думать в первую очередь, как построить сценарий успеха.
В основу психотерапии посттравматических расстройств личности Дональд Калшед кладет идею о том, что душа живет между двумя мирами – материальным и духовным, а культура предоставляет личности мифопоэтическую матрицу, помогающую выжить после тяжелой травмы. Анализируя сходства и различия юнгианского и психоаналитического подходов к терапии, автор раскрывает тонкости психологической работы со сновидениями и телесными симптомами людей, переживших ранние травмы. Особое внимание уделяется проработке в терапии диссоциации и саморазрушительных тенденций, специфике переноса/контрпереноса и недостаточной символизации.