Цвет боли: бархат - [12]

— Вы кому-то говорили об этом?

— Только Андреасу Флинту.

Судя по всему, Флинт не справился, потому что пароль все еще требовался.

— Успокойтесь, возможно, Лора по ошибке просто установила свой, а не ваш. Сейчас мы позвоним своему другу, вернее, сотруднику, который способен восстановить любой пароль.

Бритт уже набирала номер Магнуса:

— Эй, компьютерный гений, требуется твоя помощь.

— Немедленно? Уже иду.

— Мы не дома, запиши адрес…

Пока ждали Магнуса, расспрашивали Ханне о работе клиники и о Лоре Трувассон. О клинике Ханне рассказывала охотно и подробно, мол, наводят красоту женщинам… ну и мужчинам иногда… Нет, сложные операции нечасты, это проблема, потому что нужен серьезный анестезиолог, еще персонал, а приглашать их дорого.

— Своего нет?

— Есть, но он не имеет квалификации для многочасовых операций. Потому только те, которые не требуют много времени.

— Сколько было таких за последний год? — Фрида спросила скорее по привычке уточнять все до точки, чем действительно придавая вопросу какое-то значение.

— За последний год? Дайте вспомнить… две или три…

— Почему так неуверенно?

— Я стала работать в этой клинике не так давно. При мне серьезная только одна — после аварии исправляли женщине кое-что.

— Вы храните документы о пациентах?

— Мы не имеем права ничего сообщать кому бы то ни было! — тут же принялась защищаться Ханне.

— Успокойтесь, мы и шагу не сделаем из того, на что не имеем права. Полиция вас не расспрашивала о работе клиники и о пропавшей сотруднице?

— Конечно, расспрашивали. Спрашивали об операциях, мы показали им всех пациенток. Полиция на это имеет право, — подчеркнула администратор, вызвав у Фриды невольную улыбку. По своему опыту работы в полиции она прекрасно знала, что именно в таких клиниках последнее, в чем идут навстречу, — данные о клиентках, обычно даже самые законопослушные подчиняются только после соответствующих бумаг. Неужели здесь дали все добровольно?

— Полицейские предъявляли вам ордер на обыск или вы дали данные сами?

Кажется, Ханне испугалась вопроса, ощутимо заюлила:

— Нет, что вы!

— Что я?

— Они не смотрели, мы просто показали список операций и процедур за последние месяцы. Я понимаю, что у полиции тоже были подозрения, что Анику отравили из-за какой-то неудачи, но это не так! Разве у Аники мало клиник?

— То есть, — Фрида буквально впилась взглядом в лицо женщины, — вы допускаете, что отравление могло быть, но не допускаете, что из-за вашей клиники?

— Да… нет! Я не знаю…

— Хорошо, Ханне, не волнуйтесь вы так, тем более мы не из полиции. У Аники ведь была сильная аллергия?

— Да, она не переносила пенициллин и его производные, так бывает. — В голосе почти слезы.

Фрида с улыбкой сжала пальцами ее руку, нервно комкающую платочек:

— Да что вы так волнуетесь? Мы правда всего лишь хотим понять, как осторожная Аника могла принять лекарство, которое ей категорически запрещено. Она ничего не говорила по поводу какой-нибудь инфекции?

— Чьей?

— Своей, конечно. Аника в последние дни делала какие-то операции? Несложные, простые?

— Делала. Блефаропластику.

— Подтяжку нижнего века?

— Да.

— Когда в последний раз?

— В день своей… гибели. С утра, а во второй половине дня отправилась на машине в Данию.

— Значит, у нее не могло быть, например, больного горла?

— Нет, что вы! Аника ответственно относилась к своему здоровью.

— А как пациентка, которой она делала операцию?

— Хорошо, все идет прекрасно, у Аники золотые руки, она способна не только подтянуть веки, но и перекроить все лицо минимальными средствами так, что собственные мужья не узнают жен после операции. Поверьте.

— Многим перекраивала?

— Здесь нет, условия не те, но я видела снимки тех, кого оперировали в Германии, например, о… это волшебство! Приходит в клинику корявая дурнушка, после того как отек спадет, выходит красавица.

— Разве эти фотографии не являются закрытой информацией?

— Да, конечно, — снова смутилась Ханне, — но мы иногда смотрели. Понимаете, это помогает сотрудникам клиники чувствовать себя причастными к волшебству. Мы никогда не знаем имен, часто пациентки даже приезжают в клинику в масках, и их видят только сама Аника и медсестры, которые делают процедуры, и уезжают тоже в масках…

— Но обязательно должны существовать снимки до и после, я знаю, врач сначала все планирует на снимке, а потом на лице пациентки, — вмешалась Бритт и объяснила Фриде: — У меня подруга делала себе подтяжку.

— Подруга? Сколько лет твоей подруге?

— Это неважно, бывает, когда мешки под глазами повисают в молодом возрасте.

— Она права, — согласилась с Бритт Ханне, — к нам обращаются совсем молодые девушки.

— Но вы же не имеете сведений о пациентках?

— Возраст и вес знать обязательно.

Пока беседовали, приехал Магнус, а с ним и Линн. Бритт не сдержалась, чтобы не поинтересоваться:

— Ларс тебя отпустил или сбежала?

— Спустилась вниз по связанным простыням! — рассмеялась на саркастический вопрос подруги Линн. — Бритт, Ларс нормальный шведский мужчина, он родился в Швейцарии, но вырос-то здесь. А я нормальная шведская женщина. Он справится, успокойся.

— Все равно…

Магнус приступил к делу, но Ханне тут же объявила: