Цвет абрикоса - [44]

— Дорогие сестры! Я среди вас старшая, а во всех делах вне дома главенствует Силан. Перед кончиной матушка пожелала, чтобы взял он нас под свое крыло. Иными словами, надлежит нам, одиноким уточкам, жить в одной спальне возле одного петушка. До сего дня Силан обретался во флигеле за внутренними воротами. Флигель расположен перед главным входом в усадьбу, сообщение неудобное. Как можем мы всякое время лицезреть друг друга, если мы заперты во внутренних покоях, а он обретается за пределами жилой половины дома? Лишь мельком и украдкой! Пойдут толки, кои лягут темным пятном на нашей репутации. Потому считаю за лучшее, вознеся моление божествам и дождавшись счастливого дня, заключить брачный союз. Составим соглашение четырех сторон, и каждая станет Силану супругой. Так мы избежим соперничества и, как принято говорить, «свары и толкотни на дороге». В браке будем мы равны, не будет у нас ни старших, ни младших, а чтобы никто не сказал за спиной другого дурного слова и не усмотрел в неосторожно оброненной фразе неверного смысла, каждое слово нашего соглашения обретет силу закона для всех.

Обрадованные сестры грохнулись оземь. И тогда Чжэньнян первая произнесла слова клятвы:

— Я, урожденная Лань по имени Чжэньнян, обращаюсь к верховным божествам на земле и небесах. После того как ушла из жизни матушка, мы, четыре сестры, остались без опоры. Я среди них старшая, разум и сердце остальных моих сестер — Юй, Пань Жолань, хотя и не нашего роду, нам как родная, младшая из нас — Яо, еще совсем юна, только-только пришла ей пора закалывать шпильки. Желаем заключить брачный союз и служить сообща у достославного супруга. Просим даровать нам дух единения, дабы стали мы едины плотью и сердцем. Каждая пусть чтит порядок и закон, принятый меж нас, и так мы избежим ревности, соперничества и злого навета. Со всем добросердечием уповаем пойти по супружеской стезе — служить с полотенцем и гребнем. А если кто скажет слово супротив, пусть боги покарают его и возьмут даже жизнь, ибо не должно быть меж нами розни. Берем на себя бремя клятвы быть верными нашему союзу. В знак согласия со сказанным пусть каждая из сестер возьмет со стола по свече.

И вослед ее словам каждая из сестер протянула руку и убрала со стола свечу. Первой это сделала Чжэньнян, потом — Юйнян, за ней — Жолань, последней была Яонян. Так между сестрами был заключен союз и установлен чин и порядок.

— Клятва, принятая нами, означает, что отныне мы связаны узами побратимства. Пусть среди нас царит терпимость. Пусть каждая внимает слову другой.

— Увы, вряд ли каждая из нас сумеет служить у постели! — воскликнула Яонян. Но сестры лишь усмехнулись ее реплике.

Собрав арендную плату, студент воротился в усадьбу. Едва спешился, навстречу ему вышла Чжэньнян.

— Братец притомился с дороги, — этими словами она участливо встретила его.

Тотчас позвала Гуйпин и велела принести чаю. Прослышав о его приезде, сестры вышли приветствовать Юэшэна. Чинно расселись.

— Сестрицы, — сказал им студент, — вы вышли встретить меня по обряду, как дорогого гостя. А я даже половины ваших дел не исполнил. Собрался было уехать домой, но как оставить вас?

Тут Чжэньнян поднялась и, выступив вперед, сказала:

— До вашего приезда матушка несла большой убыток в делах. Она всегда мечтала, чтобы вы взяли на себя заботу о доме. Хотели бы поговорить с вами о ее последней воле.

— Поистине сестрицы питают ко мне безграничную любовь, глубину их чувств можно уподобить разве что морю. Покойная тетя доверила вас моему попечению. Но скажу одно: если вы не последуете ее воле или не будет меж вас согласия, тотчас покину усадьбу и вернусь домой, а вскорости и женюсь. Ибо что проку здесь засиживаться! Ведь впустую уйдут не только луны, но и годы! — так пригрозил он в случае неисполнения воли покойной.

Сестры не могли сдержать волнения.

— Хотели бы, чтобы старший брат прошел в спальню, ибо намерены поднести ему некую казенную бумагу, — поспешно попросили они его.

— Вижу в ваших словах проявление привязанности ко мне, — так ответил он, пообещав прийти на женскую половину дома. «Как они единодушны в намерениях и, похоже, избыли печали. А как милы — точно жемчужины с излучины реки или крапчатые яшмы с берегов Сяо и Сян. И могу ли я отдать их в чужие руки?» — подумал он.

Тем временем сестры поспешили в узорную залу. Здесь каждая взяла лист бумаги, напитала кисть тушью, готовясь составить брачный договор.

— Я пишу первую фразу, — сказала Чжэньнян, — а вы подписываете, каждая по строке.

Чжэньнян, Юйнян и Жолань так выразили свою волю:

В день седьмой седьмой луны

пусть прольются над кроватью

благодатные дожди.

Там, где мост Голубой

через реку дугой,

в этот радостный день

всех нас жди.

Яонян же завершила его прозою: «Ничего не желаю иного, кроме как супругой стать красавца такого».

Сестры спрятали договор в шкатулку и велели Гуйпин отнести ее студенту в библиотеку. Получив шкатулку, студент раскрыл ее и обнаружил лист, прилежно и недавно исписанный. Покрутил его так и сяк, потом прочел. И только тут до него дошло, о чем он. Был пятый день седьмой луны. До седьмого дня оставался всего лишь день. Он еще раз перечел послание и понял, что седьмого дня его ждет нежное свидание с Чжэньнян. Послание доставило ему ни с чем не сравнимую радость, и каждая его фраза музыкой отзывалась в ушах. И тогда он решил ответить им в той же манере: