Цукерман освобожденный - [14]
От конторы Андре пришла вырезка из «Вэрай-ети», помеченная инициалами секретарши с Западного побережья: она, восхищаясь творчеством Цукермана, посылала ему статьи из прессы по шоу-бизнесу, которые он мог иначе пропустить. В самой свежей красным было подчеркнуто: «Независимый издатель Боб Спящая Лагуна заплатил почти миллион за незаконченное продолжение сверхуспешного романа Натана Цукермана…»
Да неужели? Какое продолжение? Что за Лагуна? Друг Пате и Гибралтар? Почему она мне это шлет?!
«… незаконченное продолжение…»
Да выкинь ты это, посмейся и забудь, не стоит напрягаться, улыбнись, и все.
Уважаемый Гилберт Карновский!
Забудьте об удовлетворении. Вопрос не в том, счастлив ли Карновский, и даже не в том, имеет ли Карновский право быть счастливым. Вам следует спросить себя: сделал ли я все, что мог сделать? Человек должен быть независимым от того, показывает его барометр удачу или провал. Человек должен…
Уважаемый мистер Цукерман!
Il faut laver son linge sale enfamille![9]
Уважаемый мистер Цукерман!
Это письмо написано в память о тех; кто пережил ужасы концентрационных лагерей…
Уважаемый мистер Цукерман!
Трудно написать о евреях с большей желчностью, презрением и ненавистью…
Телефон.
На сей раз он потянулся к нему машинально — так же, как садился в автобус, выходил поужинать или шел через парк.
— Лорелея! — крикнул он в трубку.
Словно это могло призвать ее и всю их восхитительную скуку на Бэнк-стрит. Его жизнь вновь под контролем. Его уважаемое лицо обращено к миру.
— Не вешайте трубку, Цукерман. Не вешайте трубку, иначе вас ждут большие неприятности.
Тот же тип, которого он подслушивал, когда отвечала Рошель. Хриплый высокий голос со слегка идиотическими интонациями. Словно у какого-то крупного лающего животного, да, словно особо развитый тюлень перешел на человеческую речь. Говоривший, судя по всему, умом не отличался.
— У меня к вам важное сообщение, Цукерман. Вы уж слушайте внимательно.
— Кто вы?
— Мне нужны деньги.
— Какие деньги?
— Да будет вам. Вы — Натан Цукерман. Ваши деньги.
— Слушайте, кто бы вы ни были, это не смешно. Вы так можете нарваться на неприятности, знаете ли, даже если все это представление задумано, чтобы меня посмешить. Вы кого изображаете, громилу-отморозка или Марлона Брандо?
Все становилось слишком уж смешным.
Повесь трубку. Больше ничего не говори и повесь трубку.
Но он не смог — особенно когда услышал:
— Ваша мать живет в Майами-Бич, Силвер-Кресчент-драйв, 1167. В кондоминиуме, через холл от нее, живут ваша старая родственница Эсси и ее муж мистер Метц, игрок в бридж. Они живут в 402-й квартире, а ваша мать в 401-й. Уборщица по имени Оливия приходит по вторникам. Вечером в пятницу ваша мать ужинает с Эсси и ее друзьями в «Сенчури-Бич». В воскресенье утром ходит в синагогу, помогает на благотворительном базаре. В четверг днем она в клубе. Они сидят у бассейна и играют в канасту — Би Вирт, Сильвия Аддерстайн, Лили Соболь, золовка Лили Флора и ваша мать. Или она навещает вашего старика отца в доме престарелых. Если не хотите, чтобы ее убрали, вы выслушаете все, что я хочу сказать, и не будете тратить время на дурацкие замечания о моем голосе. С таким уж голосом я родился. Не все так совершенны, как вы.
— Кто это говорит?
— Я ваш поклонник. Признаю это, несмотря на оскорбления. Я восхищаюсь вами, Цукерман. Я тот, кто уже долгие годы следит за вашим творчеством. Я давно ждал, когда же вы наконец добьетесь большого успеха у публики. Знал, что когда-нибудь это случится. Непременно. У вас настоящий талант. Вы умеете так живо все изобразить. Хотя, честно говоря, я не думаю, что это ваша лучшая книга.
— Неужели?
— Давайте опускайте меня, но глубины там нет. Блеск есть, да, а глубины нет. Это то, что вы должны были написать, чтобы взять новый старт. Так что она незавершенная, сырая, треск один. Но я все понимаю. Я даже восхищаюсь этим. Только пробуя новое, растешь. Я предвижу, что вы вырастете как писатель, если только силу воли не растеряете.
— А вы будете расти вместе со мной, так вы замыслили?
Безжалостный хохот театрального злодея:
— Ха. Ха. Ха.
Цукерман повесил трубку. Надо было повесить сразу, как только он понял, кто это был и не был. Еще один пример того, к чему ему просто надо привыкнуть. Банально, бессмысленно, чего и следовало ожидать — он же не «Тома Свифта»[10] написал. Да, Рошель права. «Какой-то псих, мистер Цукерман. Я бы не стала беспокоиться».
Однако он подумал, не позвонить ли в полицию. Его беспокоило, что звонивший много чего рассказал о его матери во Флориде. Но после того, как вышла большая статья в «Лайф» с его фото на обложке, после того как ей столько внимания уделили газеты Майами, разузнать о матери Натана Цукермана было нетрудно, стоило только этим озаботиться. Сама она успешно противостояла усиленным попыткам лестью, обманом или угрозами выудить у нее «эксклюзивное» интервью; натиска не выдержала Флора Соболь, одинокая, недавно овдовевшая золовка Лили. Флора потом утверждала, что всего несколько минут поговорила с журналисткой по телефону, однако в разделе развлечений воскресного выпуска «Майами геральд» появилась статья на полполосы — «Я играю в канасту с матерью Карновского». С фотографией одинокой, хорошенькой стареющей Флоры и ее двух пекинесов.
«Американская пастораль» — по-своему уникальный роман. Как нынешних российских депутатов закон призывает к ответу за предвыборные обещания, так Филип Рот требует ответа у Америки за посулы богатства, общественного порядка и личного благополучия, выданные ею своим гражданам в XX веке. Главный герой — Швед Лейвоу — женился на красавице «Мисс Нью-Джерси», унаследовал отцовскую фабрику и сделался владельцем старинного особняка в Олд-Римроке. Казалось бы, мечты сбылись, но однажды сусальное американское счастье разом обращается в прах…
Женщина красива, когда она уверена в себе. Она желанна, когда этого хочет. Но сколько испытаний нужно было выдержать юной богатой американке, чтобы понять главный секрет опытной женщины. Перипетии сюжета таковы, что рекомендуем не читать роман за приготовлением обеда — все равно подгорит.С не меньшим интересом вы познакомитесь и со вторым произведением, вошедшим в книгу — романом американского писателя Ф. Рота.
Блестящий новый перевод эротического романа всемирно известного американского писателя Филипа Рота, увлекательно и остроумно повествующего о сексуальных приключениях молодого человека – от маминой спальни до кушетки психоаналитика.
Филип Милтон Рот (Philip Milton Roth; род. 19 марта 1933) — американский писатель, автор более 25 романов, лауреат Пулитцеровской премии.„Людское клеймо“ — едва ли не лучшая книга Рота: на ее страницах отражен целый набор проблем, чрезвычайно актуальных в современном американском обществе, но не только в этом ценность романа: глубокий психологический анализ, которому автор подвергает своих героев, открывает читателю самые разные стороны человеческой натуры, самые разные виды человеческих отношений, самые разные нюансы поведения, присущие далеко не только жителям данной конкретной страны и потому интересные каждому.
Его прозвали Профессором Желания. Он выстроил свою жизнь умело и тонко, не оставив в ней места скучному семейному долгу. Он с успехом бежал от глубоких привязанностей, но стремление к господству над женщиной ввергло его во власть «госпожи».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Шестнадцатилетняя Ава Ли потеряла в пожаре все, что можно потерять: родителей, лучшую подругу, свой дом и даже лицо. Аве не нужно зеркало, чтобы знать, как она выглядит, – она видит свое отражение в испуганных глазах окружающих. Через год после пожара родственники и врачи решают, что ей стоит вернуться в школу в поисках «новой нормы», хотя Ава и не верит, что в жизни обгоревшей девушки может быть хоть что-то нормальное. Но когда Ава встречает Пайпер, оказавшуюся в инвалидном кресле после аварии, она понимает, что ей не придется справляться с кошмаром школьного мира в одиночку.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?
Детство проходит, но остаётся в памяти и живёт вместе с нами. Я помню, как отец подарил мне велик? Изумление (но радости было больше!) моё было в том, что велик мне подарили в апреле, а день рождения у меня в октябре. Велосипед мне подарили 13 апреля 1961 года. Ещё я помню, как в начале ноября, того же, 1961 года, воспитатели (воспитательницы) бегали, с криками и плачем, по детскому саду и срывали со стен портреты Сталина… Ещё я помню, ещё я был в детском садике, как срывали портреты Хрущёва. Осенью, того года, я пошёл в первый класс.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.