— Что, совесть мучает? Успокойся. Я… сама прыгнула. У нас какой вначале план был? Ты прибежишь, начнёшь на меня наезжать, мы с тобой подерёмся, кусками грязи пошвыряемся. Поэтому и речку-вонючку выбрали. В общем, чтобы тебе стало не до чистоты. Happy end. А ты вдруг, мать Тереза, мне всё прощаешь! Знаешь, как я растерялась? Весь план насмарку. Иван с нашими в сарае, посовещаться — никакой возможности. Пришлось импровизировать…
Иван вскочил, хотел что-то сказать, но в этот момент с улицы послышался автомобильный гудок, народ зашевелился, двинулся к выходу, и мы с Иваном остались одни. Я подошла. Да, с моими метр семьдесят сложно глядеть снизу вверх. Но я постаралась, и у меня получилось. Потому что очень хотелось, потому что во всех кино так: она — маленькая и беззащитная, он — большой и сильный. Впрочем, Иван и так большой и сильный. Я положила руки ему на плечи:
— Помнишь, тогда, давно, ты сказал, что подождёшь…
Он не дал договорить, наклонился и…
Поцелуй этот не был похож на тот, с Юлькой. Просто легкое касание и запах, запах одинокого подснежника.
* * *
Странно, но я не заболела. Наутро прошла температура, и я отправилась в школу, в свой класс, к друзьям.
Да, вот ещё! Вечером я порвала и спустила в мусоропровод свою картину. Ну, понятно какую. «Сrazy». Цветы должны сыпаться на голову, если уж их на тебя кто-то сыплет, а не на зонтик. Не увидеть тебе, дорогуша, Парижу!
Так геройски скончалась crazy Мойдодыриха. Почтим память секундой молчания.
О, великий и могучий русский язык! Какое хорошее слово — скончалась. Не умерла, а просто закончилась. Одно закончилось, другое началось. Перезагрузка!
