Cor ardens - [7]

Над криницею лампада

Золотит Христов венец.

В райском поле — огородец,

Цвет лазоревый — колодец.

Говорит с душой Христос:

«Наклонися у криницы,

Зачерпни Моей водицы

Полон емкий водонос».

ПОКРОВ

Твоя ль голубая завеса,

Жена, чье дыханье — Отрада,

Вершины зеленого леса,

  Яблони сада

Застлала пред взором, омытым

В эфире молитв светорунном,

И полдень явила повитым

  Ладаном лунным?

Уж близилось солнце к притину,

Когда отворилися вежды,

Забывшие мир, на долину

  Слез и надежды.

Еще окрылиться робело

Души несказанное слово —

А юным очам голубела

  Радость Покрова.

И долго незримого храма

Дымилось явленное чудо,

И застила синь фимиама

  Блеск изумруда.

НЕВЕДОМОЕ

Осень… Чуть солнце над лесом привстанет,

Киноварь вспыхнет, зардеет багрец.

По ветру гарью сладимой потянет…

Светлый проглянет из облак борец:

Озимь живая, хмурая ель.—

Стлань парчевая — бурая прель…

Солнце в недолгом бореньи стомится —

Кто-то туманы прядет да прядет,

Бором маячит, болотом дымится,

Логом струится, лугом бредет,—

По перелесьям пугает коня,—

Темным безвестьем мает, стеня…

УЛОВ

Обнищало листье златое.

Просквозило в сенях осенних

Ясной синью тихое небо,

Стала тонкоствольная роща

Иссеченной церковью из камня;

Дым повис меж белыми столпами;

Над дверьми сквозных узорочий

Завесы — что рыбарей Господних

Неводы, раздранные ловом,—

Что твои священные лохмотья

У преддверий белого храма,

Золотая, нищая песня!

ПРЕДЧУВСТВИЕ

За четкий холм зашло мое светило,

За грань надежд, о сердце, твой двойник!

И заревом царьградских мозаик

Иконостас эфирный озлатило.

Один на нем начертан строгий лик.

Не все ль в былом его благовестило?

Что ж в тайниках истоков возмутило

Прорвавшийся к морям своим родник?..

Луна сребрит парчу дубрав восточных;

И, просквозив фиалковую муть,

Мерцаньями межуют верный путь

Ряды берез, причастниц непорочных,

И пыль вдали, разлукой грудь щемя,

На тусклые не веет озимя.

EXIT COR ARDENS [6]

Моя любовь — осенний небосвод

Над радостью отпразднованной пира.

Гляди: в краях глубокого потира

Закатных зорь смесился желтый мед

И тусклый мак, что в пажитях эфира

Расцвел луной. И благость темных вод

Творит вино божественных свобод

Причастием на повечерьи мира…

.…………………………………………..

…………………………………………..

…………………………………………..

…………………………………………..

…………………………………………..

…………………………………………..

КНИГА ВТОРАЯ SPECULUM SPECULORUM ЗЕРКАЛО ЗЕРКАЛ

IMMUTATA DOLO SPECULI RECREATUR IMAGO

ADVERSIS SPECULIS INTEGRAM AD EFFIGIEM.[7]

ВАЛЕРИЮ БРЮСОВУ

SANCTAE MNEMOSYNON SODALITATIS[8]

ARCANA [9]

ВЕСЫ

Заискрится ль звезда закатной полосы -

    Звездой ответной в поднебесье

Восток затеплится: и Божье равновесье

    Поют двух пламеней Весы.

И не вотще горит, в венце ночной красы,

    Над севом озимей созвездье,

Что дух, знаменовав всемирное Возмездье,

    Нарек таинственно: Весы.

Как ветр, колышущий зеленые овсы,

    Летят Победа и Обида

По шатким бороздам, и держит Немезида

    Над жизнью Иго и Весы.

Мы с солнцем шепчемся, цветя, под звон косы;

    Детей качаем над могилой;

И жребий каждого в свой час к земле немилой

    Склонят бессмертные Весы.

И никлый стебль живит наитие росы,

    И райский крин спалили грозы.

Железа не тяжки: но тяжко весят — розы,

    И ровно зыблются Весы.

Пусть, с пеной ярых уст, вся Скорбь, что рвет власы,

    Вас накреня, в рыданьях душных,

На чаше виснет Зол, вы ж играм сильф воздушных

    Послушны, чуткие Весы!

Совьются времена — в ничто; замрут часы;

    Ты станешь, маятник заклятья!

Но стойкий ваш покой все чертит крест Распятья,

    Неумолимые Весы!

MI FUR LE SERPI AMICHE Dante, Inf, XXV 41 [10]

Валерию Брюсову

Уж я топчу верховный снег

Алмазной девственной пустыни

Под синью траурной святыни;

Ты, в знойной мгле, где дух полыни,-

Сбираешь яды горьких нег.

В бесплотный облак и в эфир

Глубокий мир внизу истаял…

А ты — себя еще не чаял

И вещей пыткой не изваял

Свой окончательный кумир.

Как День, ты новой мукой молод;

Как Ночь, стара моя печаль.

И я изведал горна голод,

И на меня свергался молот,

Пред тем как в отрешенный холод

Крестилась дышащая сталь.

И я был раб в узлах змеи,

И в корчах звал клеймо укуса;

Но огнь последнего искуса

Заклял, и солнцем Эммауса

Озолотились дни мои,

Дуга страдальной Красоты

Тебя ведет чрез преступленье.

Еще, еще преодоленье,

Еще смертельное томленье -

И вот — из бездн восходишь ты!

ЖЕРТВА АГНЧАЯ

Есть агница в базальтовой темнице

Твоей божницы. Жрец! Настанет срок -

С секирой переглянется восток,-

И белая поникнет в багрянице,

Крылатый конь и лань тебя, пророк,

В зарницах снов влекут на колеснице:

Поникнет лань, когда «Лети!» вознице

Бичами вихря взвизгнет в уши Рок.

Елей любви и желчь свершений черных

Смесив в сосудах избранных сердец,

Бог две души вдохнул противоборных -

В тебя, пророк,— в тебя, покорный жрец!

Одна влечет, другая не дерзает:

Цветы лугов, приникнув, лобызает.

ЖРЕЦ ОЗЕРА НИМИ Лунная баллада

Я стою в тени дубов священных,

Страж твоих угодий сокровенных,

Кормчая серебряных путей!

И влачит по заводям озерным

Белый челн, плывущий в небе черном,

Тусклый плен божественных сетей.

И влачатся, роясь под скалами,

Змеи-волны белыми узлами;