Contra spem spero - [2]

— Племена не племена, а народ там понимающий, входящий в положение — и много не берущий…. Ты вот представляешь себе, сколько стоит сделать аглицкий паспорт — причём не фальшивый, а натуральный, такой, по какому в Штаты запросто пускают?

Молодой пожал плечами.

— Не знаю…. Думаю, дорого.

— А я тебе скажу. Нисколько! Потому что никто тебе его делать не возьмётся! Фальшак тебе в Сохо какой-нибудь смостырят — до первого пограничника — и не более того. И поэтому засунь себе свой английский язык сам знаешь куда! Он тебе нынче без надобности.

Молодой нервно улыбнулся.

— А что, польский разве можно паспорт сделать?

Пожилой покровительственно похлопал его по плечу.

— Можно. И молдавский можно, и румынский, и чешский — если есть желание. Стопроцентно натуральный. Любые проверки проходит!

— А…. А как?

Пожилой вздохнул, покачал головой.

— Пока ты там на юге казну ударно грабил, я тут с Володей моим — ты его знаешь, он у меня работает в службе контроля — пошептался маненько. Попросил его со старыми друзьями связаться, покалякать о всяком-разном. Ты помнишь, где он служил, и, надеюсь, понимаешь, какие у него друзья с той службы остались. А когда позавчера мне из комиссии, какая твои фокусы расследует, один добрый человек позвонил, предупредил, что твои художества вскрылись, и покрыть их нет никакой возможности — я Володю попросил сюда приехать, в пятницу, к трем. — Анатолий Николаевич, глянув на часы, удовлетворенно добавил: — Сейчас уже должен быть. Давай пока похозяйствуй, собери чего-нибудь закусить, коньячишко достань поприличней.… Есть поприличней-то?

Игорёк, как его называл пожилой, пожал плечами, надменно скривив губы.

— Есть. Но не велика ли честь — клерка потчевать хозяйскими разносолами?

Анатолий Николаевич аж побагровел от таких слов своего зятя.

— Да как ты, щенок, смеешь так рассуждать? Барин выискался! Посмотрите на этого столбового дворянина! Полтора миллиарда рублей украл — и думаешь, что Бога за бороду ухватил? Что уже белая кость, голубая кровь!? Да где б ты был, засранец, если бы я тебя на эту должность не пристроил? Продолжал бы свою порнуху снимать? Коппола недоделанный!

Игорёк мгновенно притух и, вжав голову в плечи, испуганно посмотрел на тестя.

— Извините, Анатолий Николаевич! Сейчас всё сделаю!

Через несколько минут на ажурно-воздушном столике громоздились розетки с икрой и маслинами, тарелки с тонко нарезанной ветчиной, балыком и лепестками сыра, на невесомо-прозрачном блюдце английского фарфора желтели ломтики лимона, в вазе, едва уместившейся на краю столика, матово отсвечивали оранжевыми боками крупные апельсины; посреди разносолов стояла пузатая бутылка «Хеннеси», вокруг которой солидно и важно мерцали приземистые хрустальные бокалы.

Анатолий Николаевич осмотрел стол, остался увиденным довольным, и, хозяйским жестом ухватив бутылку коньяка — щедро плеснул себе в бокал.

— Ты будешь? — спросил у зятя.

Тот отрицательно мотанул головой.

— Пока не хочу. Не лезет в глотку…

— Ну, как знаешь. А я выпью! Опять же — для сердца польза… — И с этими словами пожилой дядька с лёгкостью опрокинул в себя добрую порцию коньяка.

В прихожей раздался звонок — стилизованный под колокольчик.

— А вот и Володя! Поди, открой ему ворота — негоже, чтобы его машину кто-нибудь у твоего забора видел.

Игорь встал, и, пожав плечами, вышел в прихожую.

Через несколько минут он вернулся — в сопровождении седого коренастого мужчины лет сорока пяти, в неброском сером костюме и рубашке без галстука.

— Здравствуйте, Анатолий Николаевич! Как и договаривались — пятнадцать ноль-ноль! — в голосе вошедшего чувствовалось едва уловимое волнение.

— Проходи, Володенька, гостем будешь…. Тебе налить?

— За рулём! Хотя одну рюмку, пожалуй, можно — закусь, я смотрю, располагает.

— Располагает, располагает…. Садись, в ногах правды нет!

Пожилой неторопливо разлил коньяк, подождал, пока гость соорудит на своей тарелке натюрморт из сыра и икры — после чего поднял свой бокал.

— Ну, будем здоровы!

Гость молча кивнул, медленно, с удовольствием, смакуя каждую каплю, выпил свой коньяк, с аппетитом закусил, после чего, взяв из вазы апельсин — начал его не спеша чистить, давая понять хозяину, что готов его выслушать. Анатолий Николаевич достал из этой же вазы ярко-изумрудный лайм, покрутил его в руках, положил обратно — и, поворотясь к своему зятю, бросил:

— Игорёк, садись за стол. Будешь внимать.

Зять тут же уселся на второй свободный стул и сделался «весь внимание».

Анатолий Николаевич повернулся к гостю.

— Володя, обрисуй моему оболтусу общую картину его грядущих действий. Поподробней.

Гость вздохнул.

— А что там подробно обрисовывать? Обычная рутинная операция…

— Ну, кому рутинная, а кому, может, в первый раз в жизни такое придётся учудить!

Володя кивнул.

— Это понятно. — И, оборотившись к Игорю, продолжил: — Значит, так. Всю лирику оставим в стороне, буду строго по делу.

— Согласен! — преувеличенно-бодро бросил молодой хозяин.

Гость едва заметно, краешком губ, улыбнулся — но затем согнал с лица едва уловимый намёк на легкомысленность и продолжил серьезно:

— Как я понял из слов Анатолия Николаевича, на некоторое время Игорь Евсеевич Тевзеев должен раствориться в воздухе — так, чтобы никакие правоохранительные органы его не нашли — ни здесь, ни где-либо ещё. Правильно я понимаю поставленную задачу?