Цивилизация птиц - [20]

– Кто эти птицы? – Я смотрю на Кею.

– Это мы!

Существует только одна Кея – та, которая рядом со мной. Та, вторая, всего лишь отражение. А птица рядом с ней – это я, моя точная копия в прозрачном стекле, на которую я пытался напасть.

– Это я, Кея! – кричу я, с облегчением размахивая крыльями, словно после длительной голодовки оказался на берегу, усыпанном вкуснейшими креветками.

Я несколько раз просыпаюсь.

Кажется, наше гнездо вздрагивает? Как будто огромная слепая птица, разогнавшись, врезалась в подпирающую купол колонну.

Ухает неясыть, попискивают летучие мыши. Я прячу голову в пух и засыпаю. Меня снова будят тихий металлический звон, возбужденный писк крыс, змеиное шипение, воркование голубей. Кея лежит рядом со мной и спит глубоким сном счастливой птицы.

Светлое, ясное утро. Остатки снега быстро исчезают с крыш, деревьев, улиц. Вода впитывается в землю, испаряется, исчезает. Город постепенно сбрасывает с себя белый покров и скоро станет зелено-рыже-серым. Солнце начинает припекать сильнее, и мы хотим укрепить стены нашего гнезда новыми веточками, шерстью, обрывками полотна.

Мы сидим на белой голове статуи и греем крылышки под лучами солнца. После морозной зимы нам так нужно тепло. Кея соскальзывает вниз, на мраморную ладонь.

– Пора любви! Пора наслаждений! – Она встряхивает головкой, взъерошивает серебристые перышки. – Пора любить! Любить!

Статуя вздрагивает, как будто кто-то подтолкнул ее снизу. Я тотчас взмываю вверх, испуганный непонятным поведением холодной фигуры.

С высоты видны лежащие на крышах и улицах редкие островки быстро тающего снега. Река пенится, разливаясь по близлежащим улицам. Желтые волны несут с собой вырванные с корнями деревья и раздутые трупы мертвых зверей.

Кея сворачивает на север. Выше, еще выше. Под нами ползет огромное серое пятно. Оно движется как-то странно, вытягивая вперед серые щупальца.

– Что это?

Волки, лисы, кошки движутся вслед за этой странно пульсирующей массой. Совы то и дело снижаются и снова взмывают вверх, унося в когтях пищащую добычу.

Это испуганные подземными толчками крысы толпами покидают город. Из домов, из-под стен выползают серые ручейки и сливаются с движущимся серым пятном. Оно растет, разбухает, ползет, стремясь вырваться из зажатых между стенами домов городских улиц.

– Почему? – спрашивает Кея.

Крысы покидают город в раздражении, кусают друг друга, толкают, опрокидывают, падают сами, пищат. Средь бела дня, не обращая никакого внимания на зубы хищников, на их когти и клювы.

Крысы движутся волнами, не оглядываясь назад, лишь бы побыстрее очутиться подальше отсюда. Волк ломает лапой позвоночник тощему грызуну, прижимает его к земле, рвет на части. Сова выдирает клювом куски живого мяса. Собака хватает зубами. Кот выцарапывает глаза.

Крысы идут. Серый язык тянется по улицам – то замедляя ход, то ускоряясь, то разделяясь на отдельные ручейки, то вновь сливаясь в единое целое.

– Почему?

Подлетают стаи сорок. Черно-белые, сине-белые молнии падают прямо в серую толпу, выхватывают молодых, слабых, неловких. Утаскивают в гнезда, на ближайшие ветки и стены. Придерживая добычу когтями, выклевывают у нее глаза, мозг, сердце. Умирающие крысы отчаянно пищат.

– Сарторис! Сарторис! – кричат сороки.

Но это не останавливает грызунов, которые удирают из города на своих коротких тонких лапках, стремясь оказаться как можно дальше от пугающих, страшных подземных толчков.

Крысиная река течет, как бы ее ни растаскивали, ни пожирали, ни уничтожали. Она растекается между часовнями, статуями, катакомбами. Крысы бегут, видя лишь хвост бегущего впереди, идут по следу тех, кто идет перед ними.

Во взгляде Кеи я замечаю тревогу.

– Что нам делать?!

Я не отвечаю. Лечу в синеву, как будто бегство крыс не имеет никакого отношения к нашей жизни.

Рассвет. Все задрожало, затряслось. Колоннада дрогнула и вздыбилась, как будто кто-то приподнял ее снизу. Статуя рванулась из-под ног.

Площадь задрожала и треснула. Края трещины разошлись в стороны и рухнули в провал. Колонны, карнизы, капители, статуи, плиты мостовой исчезали в разверзшейся каменной пропасти.

– Смерть пришла! – отчаянно кричал я над руинами.

– Наше гнездо! – стонала Кея.

– Там остался Кро! – плакала Ми.

Я обернулся. Купола больше не было – лишь туча серой пыли поднималась все выше и выше к небу, на котором как раз показался краешек солнечного диска. Ми рванулась туда, где еще совсем недавно был наш дом.

– Остановись! Это опасно! – предупреждал ее я, но она неслась с оттянутыми назад крыльями прямо к клубящемуся над землей пыльному облаку.

Воздушная волна отбросила ее назад.

Ми взмыла вверх и снова спикировала вниз, пытаясь найти дорогу к не существующему больше куполу. Она вернулась к нам перепуганная, полуживая.

Я подлетел к ней поближе, и мы все вместе уселись на дрожащей, покачивающейся каменной фигуре.

Расширенные зрачки Ми. В них страх и надежда, что Кро все же уцелел, что он вот-вот присоединится к нам.

– Кро, где ты? Кро, ответь мне! – молила она.

Площадь снова вздрогнула от подземных толчков, и снова все посыпалось с треском и грохотом.

Статуя закачалась, разломилась на части и рухнула вниз.