Цивилизация Просвещения - [133]

Стоит ли пытаться определить сферу распространения этого нового каменного облачения, в которое оделась Европа XVIII века? Вполне реалистично выглядит следующая цифра: вследствие всех упомянутых факторов — прироста населения, широкого распространения конструкций, ранее характерных для верхушки социальной лестницы, технических преобразований, обветшания большого числа построек XV и XVI веков, экономического прогресса и других — возраст 60–70 % домов, стоявших в Европе в конце XVIII века, не достигал и 50 лет. Обновленное жилье конца эпохи Просвещения хорошо приспособлено к постепенно меняющемуся в XVIII веке образу жизни; оно долговечнее того, которому приходит на смену, оно готово простоять три века и более. В XVIII веке Западная Европа запасается очень богатым жилищным капиталом. К чему ведет такое наследие в преддверии take off XIX века? Растет уровень строительной активности и общественных работ в самом широком смысле. Если когда-то строительство обладало силой примера, то это было в XVIII веке. Значительная часть капиталов, сформировавшихся в XVIII веке, были вложены в строительство. Высокий уровень строительной активности в течение почти целого столетия подготовил экономику к новым рывкам, допуская, в архаической форме, первоначальное накопление капитала. В начале XIX века эстафету принимают новые области экономики. Строительство идет не столь быстрыми темпами. Экономический подъем требует более массивных капиталов. Рабочих из Лилля и других мест могли загнать в погреба и на чердаки зданий, построенных по большей части в XVIII веке. Большие капиталовложения в строительство, сделанные в XVIII веке, позволили обойтись меньшими затратами в начале XIX. Восемнадцатый век оставил началу двадцатого полезный начальный капитал. Дома XVIII века позволили в других областях и с большей эффективностью использовать капитал, которого всегда недостает для постоянно растущих потребностей в период интенсивного развития. Подспорье, и нечто еще большее… Прекрасный дом XVIII века, традиционное жилье, достигшее стабильности и совершенства, пользуется спросом везде, где средой обитания издавна является камень. Мы унаследовали от XVIII столетия материальную структуру нашего жилища, долговечную модель, которая лишь незначительно изменилась в ходе технической революции. Помимо материальных основ, сохранились и стиль семейной жизни, и манеры, и поведение. Недвижимость, доставшаяся в наследство от XVIII века, создала необходимые условия для развития и роста; везде, где преобладал камень, она способствовала смягчению и постепенному рассредоточению тревожных веяний экономической, технической и нравственной революции XIX века. Поколение индустриальной революции часть жизни прожило в XVIII веке. Недвижимость, доставшаяся в наследство от XVIII века, стала мостом между трудно соединимыми «до» и «после», обеспечив тем самым некоторую преемственность в момент перемен. Дом XVIII века, который мы рассматриваем, остается лучшим посланником традиционной цивилизации, умирающей в Европе в 60-е годы XX века.

Главной лабораторией Европы Просвещения были города, а значит, рост городов сыграл решающую роль. Численность городского населения в XVIII веке преодолевает порог в 2 ООО жителей. Фландрия и Брабант пересекли в XVIII веке неслыханный рубеж — 50 % городского населения. На западе Испании в 1780–1790 годах эта цифра колеблется в пределах 20–25 %, Франция с ее 16 % остается сельской страной. В Англии в начале XVIII века городское население составляет 30 %. «На подступах к 50 %, даже к 40 %, недеревенского населения экономика целого региона автоматически начинает характеризоваться как городская». В 1796 году рубеж перешагнул Оверейссел (45,6 % сельского населения; а в России — 4 %). Именно в городе, и, можно сказать, только там, мысль возвращается в область вещей. Именно в городе возникает эстетика Просвещения, иначе говоря, та красота, которая делает жизнь более человечной. Такая жизнь стоит того, чтобы больше народа вело ее более продолжительно. Именно здесь мысли и пытаются вернуться к миру вещей, к жизни. Культура проявляется в формах, которые она создает, в цветах и звуках. Это тем более верно для XVIII века, что в эту эпоху разработка эстетики как никогда становится уделом немногих. И вот мы приближаемся к тому, чтобы проникнуть в душу Просвещения, в душу мирян, которую так трудно постигнуть.

Глава 7 ЭСТЕТИКА ПРОСВЕЩЕНИЯ. КОНЕЦ БАРОККО, ИМПЕРИЯ МУЗЫКИ

Суждения о культуре всегда субъективны. Мы пытаемся проникнуть в область абстрактных мыслей эпохи Просвещения, конечно же принимая во внимание постоянное соприкосновение с социальной жизнью, то есть взаимоотношения человека с окружающим его пространством и взаимоотношения людей между собой. Когда модель выстроена, остается проверить, чего она стоит. Мы назвали это так: возвращение мысли к миру вещей с переходами от грубого к тонкому, от простого к сложному.

Цивилизации достигают, создавая прекрасное. Цивилизация просвещения, то есть фактически благополучная и густонаселенная Европа XVIII века, Средиземноморье и Атлантика, в нашем сегодняшнем восприятии практически неотделимы от эстетики и прикладного искусства. Будем скромны и останемся при заглавии, которое обещает больше, чем содержит. Эстетика Просвещения: это просто старания людей Европы, которых стало больше, создать вокруг себя обстановку красоты, — красоты, которая неизбежно имеет отношение к онтологическому, к трансцендентному (вспомним, что вершина эстетики в XVIII веке — это молитва под звуки органа). Красота — как атмосфера жизни, жизни, продолжительность которой непонятным образом выросла на 10 лет, практически удвоив время, отвоеванное для человека. Эстетика Просвещения — это пока еще великая, бесконечная битва человека и вещей, в которой человек старается окружить себя зыбкой красотой.