Цивилизация Просвещения - [117]

В конце XVIII века Европа по своей глубинной сути оставалась христианской. Конечно, во многом это определялось привычкой. Вот революционная Франция. В 1789 году 90 % всего населения королевства, включая городских жителей, ходили к мессе, примерно 95 % справляли Пасху. И вот революционные потрясения закончились; когда все, что только можно было восстановить, было восстановлено, в орлеанской епархии, в сельской местности — то есть не считая Орлеана, — среди мужчин старше 20 лет справляли Пасху 3,8 %; от 13 до 20 лет — 23 %; среди женщин старше 20 лет — 20 %; от 13 до 20 лет — 67 %; 100 % крещеных и 99,9 % похороненных по религиозному обряду. Религиозная жизнь больше не основывалась на социальном принуждении. Общественное мнение даже было настроено скорее против пасхального причастия мужчин. Но цифры налицо. За десять лет традиционная практика сократилсь с 90 до 10–15 %, оставив пространство лишь для нескольких рутинных действий, связанных с рождением, свадьбой и смертью. В XVIII веке социальные обыкновения маскировали подлинный масштаб упадка религиозной жизни. Случай Франции исключителен своим размахом и своей внезапностью, мальтузианскими по духу. И потом, какое духовное богатство здесь и там! Англия под мощным влиянием Уэсли пробудилась, вовлеченная в практическую деятельность в духе кальвинистской традиции, а что уж говорить о российской глубинке и о еврейских Иерусалимах Литвы?

Еврейская Европа — любопытный микрокосм духовной драмы, на более широком фоне разыгрывавшейся для христианских масс. В то время как социальная элита, в большинстве своем сефардская, ассимилировалась в среде рационалистов, зачастую мистических, и либеральных протестантов, восточные общины в конце XVIII века жили примерно той же жизнью, что христиане в начале XVII века периода раскола и века святых.

Христианский мир — исторический момент церковного времени. Времени, которое закончилось в XVIII веке. Мало кто это осознавал. Мало кто этого желал. Европа страдала от эсхатологического укорачивания времени. Это и была цена за возвращение идеологии эпохи Просвещения к вещам. Отныне все силы были брошены на освоение Земли, на краткий срок немного более долгой человеческой жизни. Получившие отсрочку от смерти принялись за работу.

Часть третья Возвращение мысли к материальной жизни и миру вещей

Глава 6 ЭКОНОМИКА, МАТЕРИАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ. ОТПРАВНАЯ ТОЧКА ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОСТА

Вернемся к экономике. Оптимизм и гуманизм эпохи Просвещения отчасти вызваны нарастающим ощущением перемен, происходящих в окружающем мире. Однако перемены эти имеют прежде всего экономическую природу. Ни одна область не разработана и не изучена историографами так хорошо и подробно. Было опубликовано несколько монографий, очень похожих одна на другую. Но за последние двадцать лет ситуация изменилась: теперь не время для монографий. Результаты замечательные, урожай внушительный. Но теперь история ставит перед собой цель восполнить другой, еще больший пробел. От административных учреждений старого режима нам остался необработанный материал — церковные книги и портовые записи, документы о пошлинах и налогах ad valorem — или же подробнейшим образом разработанные статистические данные, которые позволяют ценой больших усилий перейти от фрагментарных историй и зарисовок к континууму. И вот история приступает к изучению такой важной проблемы, как экономический рост. Образцом могут служить две следующие работы: исследование Филис Дин и У. А. Коула (при усиленной поддержке Грегори Кинга), посвященное экономическому подъему в Британии с 1688, и история французской экономики в точных расчетах, которая в данный момент готовится к публикации при поддержке Ж. Марчевски и Ж. Марковичи. Наконец, совсем свежая «Экономическая и социальная история Франции» Эрнеста Лабруса и Пьера Леона предложила внушительную выборку абсолютно новых данных.

Экономический рост «национальных пространств» неизбежно исследуется в общих чертах. Нами начато более детальное исследование на примере такого ограниченного пространства, как Нормандия, — 30 ты с. кв. км. Изыскания подобного рода проводятся почти повсеместно. Глобальные исследования в государственных масштабах (где исследуемым материалом оказывается территория в 300–500 тыс. кв. км) или региональные исследования (30–40 тыс. кв. км) дополняются исследованиями, посвященными развитию отдельных малых секторов. И те и другие ведутся в настоящее время или же находятся в стадии завершения. Ключевой отраслью здесь является сельское хозяйство. Более 80 % валового национального продукта в начале, 70–75 % — в конце. Сельское хозяйство определяет все если не своей динамичностью, то своими масштабами. Помимо всего прочего, именно благодаря ему население выросло вдвое; без него Европе в конце века не удалось бы избежать десятка миллионов смертей — а это оказало влияние не только на материальную сферу, но и на образ мыслей, вызывая то там, то тут в определенные моменты эйфорию, которую впоследствии развеивали время и повседневность, когда вслед за успехами являлись и настоящие трудности конца века. Один из разделов данного исследования посвящен состоянию строительной отрасли к началу 1880-х годов, во Франции и по всей Европе.