Цивилизация классического Китая - [42]
Действуя как продолжатель великого Конфуция, Мэн-цзы привлек к себе множество учеников. Его воззрения, собранные ими в произведении, обладающем очень высокой литературной ценностью — «Мэн-цзы», — позже стали намного более широко известными, чем труды древних философов, изучавшиеся в обязательном порядке для сдачи экзаменов на звание чиновника.
Впрочем, та эпоха была еще менее благоприятной для расцвета счастливых мечтаний философов. При жизни внимание к идеям Мэн-цзы было еще меньшим, если это вообще возможно, чем к идеям Конфуция.
Год за годом, царство Цинь все больше укреплялось, постепенно это привело к установлению нового взгляда на философские проблемы. Процветание этого государства основывалось не только на мимолетных успехах воинственных правителей, любимцев божеств. Оно было результатом сознательной и целенаправленной политики, появившейся, как только идея закона (фа) выделилась из древнего понятия ритуала (ли). Основателем этой школы был Шан Ян (умер в 330 до н. э.). Основным теоретиком этой идеологии стал Хань Фэйцзи (280–233 до н. э.), ученик великого Сюнь-цзы.
Сюнь-цзы (315–236 до н. э.), как и многие другие великие политики того времени, вел бродячую жизнь. Он служил на высоких должностях сначала в царстве Ци, в Шаньдуне, затем в царстве Чу, на юге Китая. Сюнь-цзы восхищался философией Конфуция, однако не разделял ни идеи любви Мо-цзы, ни энтузиазма Мэн-цзы, ни даже веры Учителя в человеческую гуманность жэнь и в возможность сохранения равновесия в человеческой природе. За три века положение дел очень сильно изменилось. Исчезло существовавшее раньше хрупкое равновесие между небольшими княжествами, главы которых испытывали потребность в изучении настоящих принципов и обрядов древней религии. Сюнь-цзы с грустью взирал на нескольких жадных и жестоких государств, которые примерно за один век сумели разрушить древний порядок.
Призрачное государство Чжоу было уничтожено. Время мифических сказок и мечтаний о золотом веке прошло. Развитие мира перестало зависеть от человека, а стало результатом совокупности чисто механических действий и реакций: «Движение Неба обладает постоянством. [Это постоянство] существует не благодаря [мудрости] Яо и не умирает из-за [тирана] Цзе. Когда люди, стремясь соответствовать этому постоянству, соблюдают порядок, они счастливы; когда же в этом стремлении они допускают беспорядок, их постигает несчастье. Если [человек] старательно занимается сельским хозяйством и бережет добро, то Небо не в силах ввергнуть его в нищету. Когда человек обеспечивает себя всем необходимым для своего существования и действует своевременно, Небо не может сделать его больным. Если человек соблюдает [естественное] дао и не совершает ошибок, небо не в состоянии навлечь на него беду. В этих случаях ни наводнение, ни засуха не могут заставить человека страдать от голода; холод и зной не могут принести ему болезни; злые духи не могут принести ему несчастье».
Но еще больше, чем власти сверхъестественного, Сюньцзы не доверял человеку: «Только под влиянием учителей и законов, только со строгими правилами поведения в качестве проводников может существовать учтивость, уважаться этикет, быть восстановлен порядок. Из всего этого следует, что человеческая природа дурна, а ее доброта является приобретенной».
Все было сказано. Впрочем, нельзя делать вывод, что философ совсем потерял надежду: он все же верил в возможность прогресса, который тем не менее был трудно достижим, поскольку ему препятствовала человеческая природа.
Когда Хань Фэйцзи применил на практике учение Сюньцзы, он представил государство как геометрическую точку в космическом порядке. Поддержание морали, потребность в которой была вызвана необходимостью абсолютной победы государства, в повседневной жизни достигалось системой жестоких наказаний: «В действительности разуму народа можно доверять настолько же, насколько и разуму ребенка… Ребенок не понимает, что страдание от малого наказания — это средство получить большую пользу. <…>
Сегодня, когда правитель заставляет обрабатывать больше земли и пасти больше скота, для того чтобы умножить пропитание своего народа, его называют жестоким. Когда правитель карает преступления, умножая наказания, чтобы пресечь действия преступников, народ называет его суровым. Когда правитель повышает денежный и продуктовый налоги, чтобы наполнить хранилища зерна и казну на случай голода и для содержания армии, народ называет его алчным. Наконец, когда правитель делает упор на единую военную подготовку, не делая скидок ни для кого, и заставляет свои войска долго воевать, чтобы захватить врага, народ называет его свирепым. Эти четыре средства позволяют достичь порядка и сохранить мир, однако народ слишком невежествен, чтобы их оценить».
Так сложилась «школа законов» (фа-цзя), которую еще называют «школой легистов», к которой власть имущие Китая обращались в самых сложных ситуациях. Несмотря на быстро распространившееся мнение, приписывающее этой школе самые вероломные цели, она основывалась на крайне строгой этике. Учение философов этой школы базировалось на понятиях энергии, сущности, именно оно делало представителей этой школы главными противниками существующей системы. Клану и семье они противопоставляли Поднебесную; естественному равновесию — высший порядок, порожденный строгостью и принуждением; радостям всеобщего изобилия, они предпочитали, на их взгляд, более полезную добродетель умеренности; они стремились не к получению жизненных благ, а к достижению результата. Разумеется, в долгосрочной перспективе жизнь народов кажется постоянным колебанием между двумя этими полюсами. Легисты больше стремились развивать идеи конфуцианства, чем противостоять им, целью этого было избавление от кланового эгоизма. Таким образом, необходимо было уничтожить само понятие рода или, если говорить точнее, позволить членам рода выйти за его границы. Эту проблему невозможно было решить без создания новой личности. Между тем в условиях той эпохи решение этой проблемы могло быть только бескомпромиссным, так как люди не обладали требуемыми чертами.
