Цивилизация Древней Индии - [39]

Наряду с этими правилами в более поздних текстах встречается понятие военной чести, которого нет в «Артхашастре», в целом очень рационалистичное. Бегство считалось высшим позором. Вина царя ложится на поверженного солдата, если он бежал, и он будет страдать за это после смерти, но солдат, убитый в бою, сразу попадает в число избранных. Этот воинский идеал находит свое наиболее полное выражение в джаухаре — последнем жертвоприношении, которое совершали в средневековую эпоху принцы-раджпуты, кргда они сами, их семьи и охрана, женщины и дети сжигали Себя заживо внутри замка, в то время как за его стенами войска вели свой последний бой. Дух эпической литературы проник в повседневную жизнь, и уже не считалось, что живая собака лучше мертвого льва. Но предписания «Артхашастры» не остались в целом мертвой буквой, и не все цари средневековой Индии, терпевшие поражение, были готовы жертвовать собой и своей семьей. И если несколько правителей до конца сопротивлялись мусульманским захватчикам, то гораздо больше было тех, кто пытался избежать этого, стал данником и таким образом сохранил свое государство, ослабленное под властью млеччхов — варваров.

За несколько веков средневековая Индия, избавившись от вторжений, вернула себе свободу, но в отличие от Китая она не сумела создать единой империи на долгое время. Одной из причин дезинтеграции являлась, без сомнения, большая территория полуострова, но китайские императоры справились с аналогичной трудностью. Решающим фактором была характерная для большинства правителей неспособность создать эффективную систему управления, сильную своими традициями, а не зависящую от переменчивой милости царей. После упадка империи Харши, последнего из больших унитарных государств, Индия распалась на маленькие, более или менее независимые царства, соперничавшие между собой, которые одно за другим были покорены новыми захватчиками. В такой политической обстановке не удивительно, что межгосударственные отношения носили отпечаток макиавеллизма. Педантичные теоретики выработали даже своеобразный код, определявший правила, которые необходимо было соблюдать в такой сложной и искусной игре, как погоня за властью. Это так называемая система «кругов» — мандал, которую можно обобщить следующим образом: царь, чьи территории в центре круга, называется «стремящимся к завоеванию». Царь, владения которого находятся по соседству с могущественным завоевателем, является «врагом»: «Если он находится в критическом положении, его надо атаковать; если у него мало сил и никакой надежды на помощь, его можно свергнуть с престола или преследовать и ослабить». За врагом оказывается «друг» — естественный союзник завоевателя. До этого момента система кругов выглядит относительно простой и логичной, но теоретики шли дальше. За другом находится «друг врага», а после него — «друг друга». От противоположной границы государства завоевателя распределяется новая серия противников и потенциальных союзников: «тот, кто хватает за пятки» — союзник врага завоевателя, способный атаковать этого последнего с другого фронта; затем следуют «защитник», или «друг, находящийся в тылу», союзник «того, кто хватает за пятки» и «друг друга, находящегося в тылу». Общее значение этой системы ясно: сосед царя — его естественный враг, а царь, чье государство расположено за государством его соседа, — его естественный союзник. Применение этого принципа можно проследить на протяжении всей истории индусской Индии, когда два царства, договорившись, объединялись, чтобы окружить и захватить государства, расположенные между ними.

Это состояние перманентной войны не способствовало установлению длительных дипломатических отношений, и у нас нет никаких данных о существовании резиденций постоянных послов. Отношения между дворами обеспечивались посланниками, которые находились за границей только на время выполнения порученной им миссии. Так как в большинстве цивилизаций личность посланника была неприкосновенна, то царь, который позволял себе его казнить, по общему мнению, обречен был со всеми своими советниками жить в аду.

Мегасфен уверяет, что крестьяне продолжали спокойно обрабатывать свои поля, в то время как поблизости велось сражение, но его сообщения, без сомнения, слишком преувеличены. Согласно текстам, армия могла уничтожить урожай, чтобы ослабить врага, и хотя, по всеобщему признанию, жизнь мирных жителей должна была быть неприкосновенной, это правило не всегда соблюдалось. В любом случае крестьянина действительно ничто не спасало от грабителей. Что касается горожан, они практически не были защищены от бесчинств захватнической армии, хотя нам известно очень мало примеров систематического грабежа в Древней Индии. Это положение не отличалось от того, в котором находилась средневековая Европа: и тут и там при культурном единстве, всеми признанном, в отношениях между государствами царила анархия, последствием которой были постоянные войны. Но если в Европе католическая церковь содействовала улаживанию конфликтов, то в Индии индуизм, не имевший такого характера универсальной и национальной организации, скорее благоприятствовал конфликтам.