Цивилизации долины Нигера - [48]

По словам Льва Африканского, в качестве денег в Томбукту ходят золотые монеты без клейма. Для оплаты менее ценных покупок пользуются раковинами каури, которые, как свидетельствует автор, привозятся из Персии. 400 раковин соответствуют одному дукату. Много путешествовавший хронист удивляется широте торговых связей Сонгай за пределами Берберии: «Удивительно, как много товаров привозят сюда ежедневно, как они дороги и прекрасны».

В то же время Лев Африканский замечает, сколь неравно распределяется достаток в царстве Сонгай:

«В остальной части королевства (то есть за пределами городов Гао и Томбукту) есть только деревни и хижины, где живут землепашцы и пастухи, которые зимой покрывают свое тело шкурами животных, летом же ходят совершенно нагими, прикрыв только срам. Иногда у них есть обувь, сделанная из верблюжьей кожи. Это невежественные и грубые люди, и едва ли найдешь одного грамотного на сто миль вокруг. Они постоянно подвергаются грубому вымогательству, так что у них почти ничего не остается на прожиток».

Заметки Льва Африканского, несомненно, основываются на его собственных наблюдениях и потому достоверны. Но следует помнить, что в то время — в начале XVI в. — ни в одной части света достаток не был распределен равномерно. Очевидно, аския все же пытался в какой-то мере прислушиваться к жалобам народа. Наряду с чиновничьим аппаратом аския и сам часто занимался решением споров, возникающих среди простого люда, поэтому он не мог не быть хоть сколько-нибудь в курсе того, как живут низшие слои населения. Переодевшись до неузнаваемости, он любил бывать среди народа. Лев Африканский подчеркивает стремление аскии лично разрешать конфликты между подчиненными. Все это, однако, не означает, что аския не был в то же время бесспорным самодержцем.

Существенной частью системы мусульманского социального обеспечения была раздача милостыни, и в этом отношении все хроники превозносят аскию. Хотя хроники и стремились польстить властителю, щедрость аскии — неопровержимый факт. Вряд ли, например, Махмуд Кати стал бы приводить в «Тарих ал-Фатташ» следующий случай без какого-либо реального к тому основания:

«В 913 г. [хиджры] он [аския] совершил путешествие в Кабару, где встретил трех шейхов, потомков мори Хаугаро. Это были мори эс-Садык, мори Джейба и мори Мухаммед, которых ши Али [сонни Али] арестовал во время своего правления… Они страстно жаловались аскии на претерпленные ими от ши Али жестокости и дурное обращение. Аския дал им по 10 рабов и 100 коров, и они отправились восвояси. По дороге они встретили других своих братьев,[119] как и они, внуков мори Хаугаро, которые шли к аскии Мухаммеду. Когда они спросили шейхов о государе, те стали превозносить его обращение, доброту и щедрость.

Они рассказали, как получили от него рабов и коров.

„Нам, как вашим братьям, причитается из этого своя доля, — сказали вторые, — поделим все поровну“.

Первые братья отказались делиться, разгорелся спор. Он разрешился тем, что все братья вернулись к аскии Мухаммеду и рассказали ему все как было. Аския, будучи в хорошем настроении, выслушал братьев и сказал: „Когда я давал подарок, я помнил не о всех потомках мори Хаугаро, а только о тех троих, которые присутствовали. И то, что я дал им, и есть то, что Аллах дал на вашу долю. Оно принадлежит вам полностью, такова воля Аллаха“. Потом он дал другим братьям по 10 рабов и 100 коров и сказал: „Они принадлежат вам лично. И пока я жив, вы все имеете право ежегодно требовать от меня такую же пеню“.

Получившие подарки братья благодарили его и просили у Аллаха долгого века аскии и мира его царствованию».

Если потомки Хаугаро и не воспользовались обещанием аскии о ежегодной уплате пени (что составило бы 420 рабов и 4200 коров), сам по себе этот эпизод, относящийся примерно к 1507 г., говорит о том, что аския пытался наладить отношения с мусульманскими учеными, которых притеснял ши Али.

«Тарих ал-Фатташ» рассказывает также о другом подарке, который сделал аския мусульманским ученым, и этот случай характеризует как общественные ценности времен величия Сонгай, так и собственную позицию аскии Мухаммеда: говорят, он послал в Томбукту кади Махмуду бен Омару в подарок женщину и тысячу мискалей с таким письмом: «Если эта женщина родит тебе сына, дай ему мое имя и эту тысячу мискалей; если она родит дочь, дай ей 500 мискалей, а 500 оставь себе». «Тарих ал-Фатташ» сообщает, что женщина родила сына, будущего кади Мухаммеда.

Внутренние распри продолжаются

Хотя аския Муса отстранил отца от власти, он позволил ему остаться в Гао. После переворота началась кровавая междоусобная война, так как все сыновья аскии терпеть не могли Мусу. Курмина-фари Усман (или Утман) Йубабо, которого аския Мухаммед назначил правителем Тендирмы как раз накануне своего низвержения, пользовался также поддержкой и среди братьев Мусы. Прошло полгода, прежде чем Муса сумел разбить противников и укрепить свое господство. В боях пали многие братья Мусы; другие, например будущий царь страны Исмаил, нашли убежище у туарегов или в других местностях за пределами страны. К противникам аскии Мусы относился также бенга-фарма Балла (он же, по «Тарих ал-Фатташ», бенга-фарма Мухаммед или Хабиб-аллах).