Цитадель тамплиеров - [5]

С этими словами он обернулся к стоявшему в тридцати шагах фидаину и провел ладонями по лицу, будто совершил омовение. Юноша, не раздумывая, прыгнул с крепостной стены в бездну.

Посол молчал. Синан повторил опыт. Второй воин в белом тюрбане бесшумно сорвался с места. Потом третий, четвертый. Ни один не замедлил.

Закончив демонстрацию, Синан направился к лестнице в сад. Граф де Плантар не сразу смог оторвать железные сапоги от гранита не потому, что они стали вдруг тяжелы. Его руки сами собой сложились и потянулись к лицу, повторяя движение Старца Горы. Но, опомнившись, он опустил их.

Когда граф наконец спустился в сад, Синан ждал его, держа клетку с голубями.

— То, что ты видел, это — ответ твоему королю. Возьми этих птиц. И впредь, прежде чем ступить на мои земли, пошли одну из них, иначе ты будешь убит по дороге.

…Вскоре, уже наблюдая с башни, как пышнотяжеловесное посольство покидает, следуя по цепному мосту, замок Алейк, Синан сказал замершему рядом евнуху Сеиду:

— Будем надеяться, что франки понятливы хоть вполовину своей неотесанности. Мне казалось, я слышал, как заскрипели мозги рыжеусого варвара, когда он стал думать о том, что я ему показал.

Посольство скрылось из глаз. Почти стемнело. Собираясь покинуть башню, Синан как бы невзначай спросил:

— Послушай, мне показалось, или на самом деле, что там, на стене, среди прочих стоял наш удачливый Исмаил?

— Ты не ошибся, повелитель.

— Он был лучшим. Силен и ловок. Главное, что умен. И вот он на дне мокрой пропасти…

— Позволю себе не согласиться, о, повелитель. Удачливый Исмаил в раю, среди гурий, как всякий, умерший по приказу Старца Горы.

— Хвала Аллаху.

Глава III. За несколько лет до описываемых событий

Водная гладь пруда была усыпана крупными лепестками царского жасмина. В лучах клонящегося солнца посверкивали пушинки — так «линяет» нильский лотос. Едва заметной кисеей была накрыта вся дельта. Осень.

Именно осенью навещал свои египетские владения султан Аюб. Выросший в горах Южной Каппадокии, он скучал и страдал среди плоских водных пространств, туч мошкары и камышовых теснин. Только в середине октября воздух просветлялся и очищался от малярийной одури, и даже на островах дельты можно было вздохнуть полной грудью.

Султан Аюб лежал на широкой террасе, покрытой коврами, за его спиной высились два суданских негра с опахалами из перьев птицы галаиз.

Дворец дель-Арсу, который выбрал для своего отдыха султан, построили во времена Птолемеев, так, по крайней мере, утверждали александрийские книжники. Но для правоверного мусульманина все, что происходило до рождения пророка, представлялось как сказкой. И Рустам, и Искендер двурогий существовали в ней на равных правах. Птолемеи же, как и более древние правители, были бледными тенями.

Из-за колоннады появился глава телохранителей Камильбек и, склонившись к уху повелителя Передней Азии, доложил, что прибыли наследник престола принц Саладин и брат султана Ширкух.

Султан почувствовал, что волнуется. Это еще отчего бы? Ведь записано: всякий человек есть благодать Аллаха. Отчего же сердце правителя бьется неровно при виде именно этого сына?

В облике принца Саладина чувствовалась кровь матери-горянки — черные волосы, орлиный взгляд. Он был хорошо сложен и обещал стать могучим.

Старый вояка Ширкух, брат султана, дядя Саладина — прозвище «меч династии», выучил принца ратным делам. Он был прямодушен и независтлив.

Гости расположились подле султана.

Они уже виделись с ним после похода в Йемен. Теперь не спешили начать разговор. Султан призадумался, глядя своими не потерявшими зоркость глазами на полет пуха в меркнущем воздухе. Когда-то его отец, султан Шади, передал ему власть по совести и закону. Время текло стремительно. Речь отца Аюб тогда не запомнил настолько, чтобы сейчас дословно повторить ее Саладину. Придется выдумывать свои слова…

Султан вздохнул и выговорил:

— Саладин, ты уже можешь командовать войском…

Ширкух согласно наклонил голову.

— Скоро я передам тебе всю свою власть… — Аюб замолчал, нависла тишина, замерли опахала в руках негров. Крики корабельщиков, доносившиеся с реки, как бы застыли в воздухе. — Давно я думаю о напутствии. — Султан опять помолчал.

— Ты все знаешь о наших землях, ибо исходил их. Ты знаешь наших воинов. Они, слава Аллаху, готовы идти с тобою, куда прикажешь. Казну тебе откроют после моей смерти. Друзья твои известны. Я решил познакомить тебя теперь с твоими самыми сильными и хитрыми врагами.

Принц слушал, опустив голову, как бы рассматривая узор на атласной подушке. При последних словах он поднял глаза.

— Именно так, Саладин. И напрасно ты думаешь, что я собираюсь тебе говорить.

Принц, кивнув, произнес:

— Клянусь знаменем пророка, мне трудно представить, что у мусульманина могут быть более злые и более хитрые враги.

— У простого правоверного, возможно, да. Но ты должен знать, что опаснее всех не тот, кто с мечом идет на тебя в чистом поле, и даже не тот, кто с мешком золота подкрадывается, чтобы подкупить твое войско…

Простоватый Ширкух вертел головой от брата к племяннику, пытаясь понять, о чем речь.

Султан дал знак, и на террасе возник коротыш в бедуинской одежде, согнутый в полупоклоне. Он, повинуясь жесту султана, занял место отосланного писца. Саладин подумал, что, отсылая писца, отец спасал его жизнь. Иначе для сохранения тайны писца бы пришлось убить.