Цитадель - [111]

Еще раз глубоко вздохнув, мягко спрыгнул в холодную воду. Да, она была очень холодна, что так контрастировало с душной, ночной жарою. Главное добраться сразу до противоположной стены, не начать плавать вдоль цистерны. Она? Что-то скользкое, мохнатое, большое. Как она поросла водорослями! Теперь надо двигаться вправо и побыстрее. Ради экономии воздуха. Поверхность воды вплотную подходит к потолку и пополнить запасы воздуха будет негде. Отыскать обратную дорогу к колодцу, через который он нырнул, в такой темноте, немыслимо.

Перебирая руками по медленно волнующимся липким подводным травам, шевалье стал сдвигаться вправо. Вот первое указанное углубление в стене, через два метра должно быть второе. Что-то нервно рванулось из-под пальцев! Спасибо королю, что предупредил, обязательно бы поперхнулся. Воздуха уже не хватало. Вот оно, второе углубление. Следуя все тем же указаниям прокаженного, де Труа забрался внутрь него, уперся ногами в скользкий и слегка пологий нижний край и стал спиною поднимать крышку. Сначала — никакого впечатления. Он должен был бы испугаться, но сначала удивился. Он не мог поверить в то, что король его обманул. Не мог, не мог, не мог! С каждым разом он все сильнее упирался спиною в плиту, что, якобы, закрывала путь наверх, путь к свету, богатству. И чудо произошло, первым его проявлением была вспышка света, потом порыв свежего воздуха. Де Труа едва не рухнул обратно на колени. Но устоял. Отдышался. Отодвинул с гранитным скрипом плиту. В глазах рябило, грудь разрывалась от нахлынувшего воздуха. Трудно было что-то рассмотреть и понять. И в этот момент шевалье услышал.

— Ну что же вы остановились?

Голос был знакомый, слегка лишь видоизмененный каменной акустикой. Но почему здесь?! Что это значит?! Выходит ничего не получилось?! Целая буря мыслей и чувств сотрясала душу шевалье де Труа.

— Идите, сюда, идите. Обратной дороги все равно нет, — приветливо сказал все тот же голос.

Все еще не в силах преодолеть этой ряби в глазах, шевалье с шумом высвободил ноги из черной воды, выбрался на поверхность сухого каменного пола. Пещера. Да это была пещера, грубо вырубленная в скале. В левом от шевалье углу ее, сидел на камне, покрытом шкурою, человек в монашеском одеянии. Видимо он и говорил. Вокруг него на каменных выступах горело несколько глиняных светильников.

— Вы напрасно оглядываетесь, — сказал монах, и только тогда шевалье понял, что это брат Гийом. Мыслительная каша в голове продолжала кипеть. Где золото, обещанное прокаженным? Как ему себя вести — тамплиеру, бежавшему от тайного посвящения? Что ему делать, оказавшись в этой странной ловушке?

Первыми сказанными шевалье словами были самые простые и естественные:

— Значит он меня обманул.

— Нет, — сказал монах, — король Иерусалимский Бодуэн сказал вам правду. Некогда здесь и в самом деле находились некие сокровища. И даже совсем недавно.

— Что значит некие? — мрачно спросил шевалье, смахивая мокрые волосы со лба.

Брат Гийом показал в сторону одного из светильников, там лежала кучка одежды.

— Знаете, вам лучше одеться. Насколько я представляю ситуацию, нам предстоит довольно продолжительная беседа.

Помедлив секунду, шевалье подчинился этому совету и нашел в указанном месте шерстяные шоссы и просторное блио.

— Одевайтесь, одевайтесь и выбросите оружие, которое вы захватили с собой, выбросите, чтобы не совершить с его помощью какую-нибудь глупость, до того, как я объясню вам, что совершать ее бесполезно.

Сбросив промокшую набедренную повязку, шевалье облачился в сухое платье.

— Так что же вы имели в виду, брат Гийом, под словом «некие» сокровища.

— По преданию, здание капитула стоит как раз на развалинах конюшен, некогда воздвигнутых самим Соломоном. Естественно, что молва связала схороненные здесь ценности с именем этого легендарного правителя. Я имел возможность изучать эти «сокровища», и, даже, не считая себя знатоком иудейских древностей, могу с уверенностью и убежденностью утверждать, что большая их часть никакого отношения к библейскому царю иметь не могла. Относительно меньшей части можно спорить. Но, по-моему, это были бы несущественные споры. В кубышке любого современного иудейского менялы или тамплиерского банкира можно найти все — от статеров Александра Великого и Ахеменидских монет, до мараведисов современной Альморавидской чеканки.

— Ну, хорошо, — шевалье похлопал себя по бокам, обживая новую одежду, — то, что золото было не соломоновым, меня не слишком расстраивает. Но где оно?

— Еще при правлении нашего прокаженного Бодуэна мы его отыскали. Убывая к месту своего прижизненного погребения, бедняга не знал, что владеет тайной, лишенной содержания.

Де Труа уже несколько успокоился, он понял, что если его убьют, то не прямо сейчас и старался задавать побольше вопросов, чтобы получше сориентироваться в ситуации.

— А для чего его было тогда удерживать среди живых? Ведь слух о том, что он находится в лепрозории мог распространиться широко. Никто не позаботился даже об отдельной камере для него.

Брат Гийом погладил свое колено.

— Вы перескакиваете через несколько ступенек лестницы, по которой нам надлежит, не торопясь сегодня с вами подняться. Но чтобы покончить раз и навсегда с этим ответвлением разговора, я скажу вам, что лепрозорий у нас в Святой земле почти всегда и сумасшедший дом. Очень многие, попав в объятия проказы, повреждаются в уме и начинают считать себя королями, пророками и ангелами господними. Нашим радением во многих из них появилось сразу по несколько Бодуэнов. И чем больше наш настоящий Бодуэн кричал, что он король, тем меньше было желающих ему верить. И бродившие по королевству слухи, ни на кого не произвели никакого впечатления, кроме одного человека.