Цигун и жизнь, 1994 № 05-06 - [28]

Фома был в сердце своем открыт и мечтателен. Всегда отзывался обо всех хорошо, несмотря на то, что многие причиняли ему боль. Неверие вкралось в его душу позже, когда он соприкоснулся со Свершением. Многие сотворения смущали его, ведь он многого не знал.

Шестым пришел Марк, в коем таились искорки лености и упрямства. В то же время мог вспыхнуть и, забыв про себя, писать многие труды. Но это было после. А раньше он был в неведении, ибо не познал мудрости в сердце своем.

Седьмым пришел Леввей.

Жизнь его впоследствии круто изменилась, ибо он однажды убил легионера. Сего не должно было быть: ведь он был учеником Света. Но настал момент, когда черта, за которую переступать было нельзя, была перейдена.

Однажды дождливой ночью он зашел в одну из харчевен, дабы донести Слово до находившихся там и отужинать с ними за одним столом. Но разгулявшееся вино помутило его рассудок, и в пылких речах было затронуто имя кесаря.

Находившийся рядом легионер счел необходимым доставить его к властям, но сила воина была мала пред сильным Леввеем. Своим могучим кулаком Леввей обрушил удар на висок легионера. Тот замертво упал.

Сие вызвало переполох в харчевне, ибо за это грозила лютая смерть на кресте.

Подчиненные силе крестьяне доложили о случившемся, и Леввей был схвачен.

Он был истязаем до беспамятства и молвил окровавленными устами: «Господи! За что Ты мне уготовил сие? Неужели мало я страдал, побиваемый за Слово Твое? Нет у меня сил терпеть более, нежели смогу я вынести».

И настал час, когда он испустил дух, не дождавшись креста.

Отец Небесный пожалел сего оступившегося и простил ему во имя будущего сотворения. Но он возымеет в себе страдание за умершего от рук его.

За Левеем восьмым пришел Лука.

Девятым появился Максилиан.

Он был потомком египетского жреца и женщины из Иудеи. Она была в полоне, когда родился сын, и он не знал свободы. Позже он обрел свободу, когда мать умерла.

Юношей он воспитывался в семье рыбака и его считали своим.

Он не много говорил, но много слушал и шел за Учителем до конца. Уже более зрелым мужем он доносил слово до ушей слушающих.

Десятым пришел Захарий.

Он постоянно завороженно слушал Слово. То открывался сердцем, то закрывался. Сомнения мучили его, и от сего он очень болел. Все это сказалось на его ногах. Но он жил жизнью праведника.

Одиннадцатым появился Матфей. Постоянно тянувшийся вверх, впитывавший в себя все то, что слышал. Взор его был открыт и полон удивления от услышанного.

За Матфеем пришел Самуил (Филипп).

Он был арабских кровей. Недолго жил и вскоре ушел из жизни в возрасте восемнадцати лет.

Его убили копьем, когда он заступился за молодого отрока, которого избивал римский легионер.

Ну а тринадцатым пришел Иуда Искариот, за которым вскоре последовал Иаков Алфеев.

Иаков Алфеев впоследствии был изгнан из поселения за несение ложных речей

об Учителе, за что был наказан позднее. Он так и не вернулся в общину, хотя много делал ранее во Славу Божию.

Симон Кананит и Симон Зилот, которые упоминаются в Писании, пришли несколько позже и уже присутствовали на Тайной Вечере.

_{(Продолжение следует)}

Этапы духовного освобождения. Современная метафора идеям тантрического буддизма

Е.А. Файдыш

_{(Окончание. Начало см. 1994, № 3–4)}

Попробуем теперь, опираясь на изложенные в предыдущих частях статьи представления о внутренних и внешних мотивах поведения, разобраться, что такое карма. Обычно в западных странах относятся к карме как к наказанию за совершенные ранее проступки. Молчаливо предполагается, что есть некий судья, который назначает наказания, тем более суровые, чем более плохим был предыдущий поступок. И отработка кармы считается чем-то вроде пребывания в тюрьме или трудовом лагере. Отсидел сполна — карма отработана. Отсюда и надежда, что от судьи можно откупиться (вспомним индульгенции), и такой сильный интерес к восстановлению первоначальной ситуации, приведшей к наработке негативной кармы. В самом мягком варианте — это психоанализ. В более «жестком» — методики кармического погружения в предыдущие жизни с целью осознания и исправления своих кармических «грехов».

Такой подход связан с очень упрощенным и поверхностным восприятием индийских и тибетских текстов о карме, непониманием самой сути кармических перевоплощений. Если перевести слово «карма», оно будет означать действие, именно действие, а не его результат. Именно тут и лежит ключ к пониманию сути. «Карма» означает не наказание за поступок, а навязчивый устойчивый стереотип (архетип) поведения. При этом может быть негативная, нейтральная или благая карма, в зависимости от последствий этих действий, их направленности. С точки зрения буддийской эзотерики, любая форма кармической привязанности вовлекает в кармические перерождения, а значит нежелательна. Но при прочих равных, конечно, самое плохое — наработка негативной кармы.

В каком-то смысле наработка кармы похожа на выработку привычек, с чем мы сталкиваемся в своей жизни постоянно. Однако это привычки совершать сходные действия не только в течение одной жизни, но и во многих перерождениях. Естественно, такая привычка может включать целую иерархию мотиваций целей, поведенческих программ (см. рис. 1, № 3, 1994, с. 35). Однако в центре ее всегда находится сильное эмоциональное переживание, когда-то испытанное человеком, именно на него наслаиваются последующие поступки, желания, образуя многослойную оболочку, похожую на кочан капусты. И если мы еще глубже проследим истоки первоначальных мотивов, сформулировавших устойчивую кармическую структуру (матрицу), мы обязательно придем к одному из 5 ядов и 3 хету (см. таблицу на второй стороне обложки, № 3, 1994). Именно они образуют своеобразную корневую систему, питающую мотивационной энергией «кочан» кармической матрицы. При этом первоначальные переживания образуют внутренние слои кочана, последующие — все более близкие к поверхности.