Цифровой журнал «Компьютерра» 2012 № 46 (146) - [14]
О тонкостях и своеобразии немецкого мировосприятия я на днях уже отписался в НДС (Комедия Лимасолграда), поэтому на чужестранцев сейчас отвлекаться не буду, а расскажу, как и обещал, о собственных впечатлениях. Не смотря на то, что для меня Москва не родной город (в конце 50х Heimatpartei делегировала деда укреплять идеологию из столицы в Молдавию, где я и появился на свет), я полюбил его самозабвенно с первого дня после возвращения семьи обратно в 1974 году.
Каждый год я открывал для себя все новые и новые стороны этого восхитительного города и, признаюсь, никогда не испытывал на себе даже косвенно пресловутого отторжения «понаехали тут!». Дело даже не в том, что переезд в Москву воспринимался в семье исключительно как возвращение домой, а в том, что «понаехали тут!» — метафора люмпенизированной лимиты, той самой, которая сама и понаехала в 60е годы по хрущевскому индустриал-призыву. Коренная Москва никогда не была шовинистичной и местечково-замкнутой — эти качества присущи исключительно провинциальному сознанию.
Школа у меня была весьма трогательная, а в Университете царили совсем уж эксклюзивные нравы, поэтому никаких комплексов относительно Москвы у меня не выработалось. Я чувствовал себя здесь всегда как дома (впрочем, точно также замечательно я чувствую себя и в Индии, и на Украине, и в Америке :), поэтому всё, что мне нравилось в этом городе, вызывало чувство гордости, а всё, что раздражало — сильно печалило.
Сразу после поступления в Университет я устроился работать в Союз Кинематографистов переводчиком и за последующие 10 лет сумел изучить в буквальном смысле слова каждый булыжник на московских мостовых и каждый скол штукатурки на московских домах. Число румынских, португальских, французских и американских делегаций, с которыми я профениморкуперил городские достопримечательности, не поддается исчислению. Их была тьма тьмущая.
В 90-ом году я сел за руль своей первой машины и уже через три года мог с закрытыми глазами проехать в самый глухой переулок Бирюлево или Алтуфьево.
Все эти подробности я рассказываю для того, чтобы читатели поняли главное: Москву я не просто знаю на уровне исторической энциклопедии и дорожного атласа, но и ощущаю как самый близкий и родной мне город. Тем болезненнее оказалось потрясение, пережитое мною в минувшие выходные во время прогулок по центру с семьей моего аккерманского друга.
Семь лет назад, когда я бродил по городу с немецким свояком, Москва была уже претенциозно гламурной и отталкивала неорганичностью контраста между центром (где руководят и стяжают) и спальными районами (где коротают ночи простые люди). Но это была еще МОЯ МОСКВА! Это был знакомый мне город, наполненный понятной мне жизнью. По ее жилам текла еще кровь, а не какая-то инопланетная фиолетовая жидкость.
То, что я увидел в минувшие выходные, трудно назвать откровением, поскольку откровение предполагает добавление чего-то нового к уже знакомому. Здесь было всё иначе. Мне казалось, что меня высадили на незнакомой планете! Нечто подобное, наверное, пережили космические путешественники, вернувшиеся на родную Землю, которая за время их отсутствия превратилась в «Планету обезьян».
Ощущение это тем более ужасное, что декорации остались прежними: те же дома (даже пригляднее, потому как отреставрированы), не же улицы, но наполнение — ВСЁ ЧУЖОЕ! Горькое наваждение.
После прогулки я несколько дней ходил сам не свой, пытаясь объяснить себе причину и — главное! — суть случившегося перерождения. Что-то, конечно, удалось зацепить, но нет полной уверенности в адекватности моего восприятия. Посему буду чрезвычайно признателен читателям, если они, разделяя в той или иной мере мои чувства (либо, наоборот, испытывая нечто полярно противоположное), поделятся мыслями и соображениями именно в плане определения сути случившихся с Москвой метаморфоз.
Мои промежуточные выводы таковы: город превратился в лепрозорий. А, может, в какой-то зомбиград эпохи Fallout. Ключ к пониманию происходящего — это вопрос: «ДЛЯ КОГО ВСЁ ЭТО СОЗДАНО?!» Кто потребитель всех этих эксклюзивных урбанистических благ в центре Москвы, если ни один мой знакомый, включая меня самого, ничем здесь воспользоваться не в состоянии? Для кого эти сотни роскошных ресторанов, обед в которых, тянет на месячную зарплату 90 % населения России?! Для кого эти роскошные магазины, в которых цены в 10-15 раз выше того, что я видел во всяких провинциальных Сиэтлах, Мумбаях и Венах?! Для кого создана вся эта ледяная, отталкивающая бесчувственностью и жестокостью инфраструктура?!
Вот точная метафора: центр Москвы напомнил мне зоопарк наизнанку! В том смысле, что в привычном зоопарке по аллеям прогуливаются живые люди и рассматривают клетки с причудливыми животными, а здесь же роль причудливых животных исполняют сами человеки, которые перекатываются рисовыми зернышками под взорами чужого города! Города, принадлежавшего не понятно кому, обслуживающего непонятно кого, родного непонятно для кого.
Самое яркое впечатление — это толпы приезжих, сменяющих друг друга на нулевом километре России. Печальные рисовые зернышки подбрасывают в воздух монетки через плечо (зачем??? на какое счастье???), спешно-испуганно фотографируются и тут же отскакивают в сторону, растворяясь снова в неизвестности. Какая-то деловая тетка ходит по кругу и сразу же — буквально в следующее мгновение — поднимает брошенные монетки, утилизируя их в кармане. Жуткий, непонятный, чужой паноптикум.
