Цифровой журнал «Компьютерра» 2012 № 21 (121) - [8]

Как видите, слишком хорошо — тоже плохо. Как только численность гибридных лягушек в модели рванула вверх, она получила подножку от невидимой ноги. Через восемьдесят с небольшим лет модельная популяционная система исчезла.

Я заканчиваю описание лягушачьего примера. Как вы понимаете, Невидимая Нога ставит подножки самым разным системам. А вот ещё пример навскидку: обрывок цитаты из текста Юлии Латыниной: «...люди, которые работают в органах и не просто ничего не делают, а которые занимаются тем, что уменьшают внутренний валовой продукт страны, которые для того, чтобы получить 1 доллар взятки, наносят 20 долларов ущерба». Невидимая Нога работает и там.

Что определяет, почувствует система Невидимую Руку или Невидимую Ногу? Механизмы её целеполагания и структурные связи в вышестоящей системе.

Простой пример. Один руководитель стремится выращивать компетентных сотрудников и преемников. Ему поможет Невидимая Рука. Другой, почти такой же, зачищает пространство вокруг себя от реальных и потенциальных конкурентов, окружая себя теми, на фоне кого хорошо смотрится сам. Рано или поздно его (или его дело) настигнет Невидимая Нога. Да-да, горизонт планирования, и временнОй, и иерархический, проявляется и тут. Невидимая Рука действует там, где цели системы и её подсистем согласованы, Невидимая Нога — там, где оптимизация подсистем противоречит оптимизации системы.

Так выпьем же за то, чтоб нас окружали Невидимые Руки, а не Невидимые Ноги!

К оглавлению

Кафедра Ваннаха: Сдавайте валюту! Михаил Ваннах

Опубликовано 18 мая 2012 года

Зону евро лихорадит — об этом всем известно, а нидерландский ребёнок узнал о проблемах политиков и предпринимателей из детского новостного Jeugdjournaal. Принял их близко к сердцу, не спал несколько ночей, а потом взял и придумал, как осчастливить греков в частности и европейцев вообще.

Для описания своей идеи талантливый ребёнок воспользовался метафорой любимого жителями Нижних Земель кекса или же привнесённой глобализацией пиццы. Пиццаномика, так сказать. Пиццу он уподобил массе денег, имеющихся в Греции, а ломтик пиццы — тому их объёму, который греческие мытари собирают с населения и из которых выплачивают добры.

Зрящее в корень молодое дарование предложило проблему решать кардинально. Отобрать у греков в пользу правительства всю пиццу, то есть всю денежную массу евро. Грекам раздать драхмы, а собранные полноценные деньги использовать на погашение долгов. Тогда греки станут, по мнению доброго мальчика, счастливы. Они ведь расплатятся с долгами и со временем смогут опять вернуться в вожделенную зону евро.

Причём некоторое представление о человеческой природе у одиннадцатилетки есть. Он догадывается, что греки не станут безропотно вручать свои нажитые непосильным трудом евро тому самому правительству, которое и наделало долги. Поэтому мудрый ребёнок предлагает (из самых лучших побуждений, конечно же) для тех греков, кто будет иметь наглость уклониться от движения к счастью и сохранить на руках евро, длительные тюремные сроки и огромные штрафы. А те, кто не сможет эти штрафы выплатить, будут обречены работать принудительно до тех пор, пока не погасят задолженность. Такой вот грекам предлагается путь к счастью.

Интересно, что жюри престижной экономической премии Wolfson Economics Prize (второй по размеру после Нобелевской — четверть миллиона фунтов) альтруистичного мальчика поощрило ваучером в сотню евро. И если ребёнок по малолетству не обязан знать о существовании статей Всеобщей декларации прав человека, запрещающих произвольное лишение имущества и содержание в подневольном состоянии, то британские экономисты должны бы были о них слышать, но, видимо, позабыли. Это только в девятнадцатом веке, когда Британия уже стала Мастерской мира, королевские фрегаты ловили работорговцев (впрочем, и до Гражданской войны активно торгуя с рабовладельческим Югом). Но когда Англия только выходила на арену Большой Игры, хорошо помня времена, когда голландские адмиралы вводили свой флот в Темзу, работорговля была делом вполне респектабельным. Мораль — это так, слова. Всегда надо смотреть на интересы.

Забавно, как повлияло на читаемость «Мастера и Маргариты» включение его в школьную программу. Автор этих строк, будь он сейчас школьником, книжку эту читать бы в этом случае не стал принципиально. Но поскольку проклятые большевики из наробраза некогда его от этой участи уберегли (книжка журнала, где его опубликовал Симонов, читалась под партой), вспомним один из эпизодов неоконченного романа, а именно — сдачу валюты.

Председатель домового комитета и заведующий диетической столовой Никанор Иванович Босой был обречён на эту потеху четырьмя сотнями оказавшихся у него долларов США. Сергея Герардовича Дунчиля (и восемнадцать тысяч его баксов) сдавала государству его харьковская любовница Ида Геркулановна Ворс. То есть за всей этой описанной Михаилом Афанасьевичем сценой стоит неявная, но абсолютно понятная всем жителям СССР дихотомия. Противопоставление «плохих» денег «хорошим». Советского «деревянного» рубля «твёрдому» доллару. Причём, как ни пропагандировали местные гимнописцы крепнущий год от года, назло врагам, рубль, все знали, какая денежная единица хорошая.