Цифровой журнал «Компьютерра» 2011 № 37 (85) - [9]

Темпы, темпы! Когда Папанину вникать в детали набора? Дел и без того навалилось изрядно. Затем я решил, что всё-таки Папанин писал это сам. Быть может, неохотно, но писал. Время было такое. Любишь не любишь, а партийный долг исполняй. Если партия считает необходимым упомянуть о беспощадном правосудии, значит, так тому и быть.

И лишь сейчас приходит понимание, что строки эти, не исключено, писались вполне искренне. От души. Потому что – накипело у Ивана Дмитриевича и товарищей. И сейчас к тому идёт. Оглядываюсь вокруг и спрашиваю. Да вот хоть бывшего инженера завода, на месте которого ныне торговый центр:

– Душа моя, Иван Константинович, вот если завтра станут судить наркома промышленности, скажут, что он нарочно развалил отрасль, вредил, закрывал предприятия в интересах западных правительств, получая за это зелёные миллионы, на которые приобретал поместья за границей, переправил туда семью, капиталы, – поверишь? – А чего верить, так оно и есть, никто и не сомневается. И закрывал, и миллионер, и семья давно там. – Ну а если народ потребует применить к нему высшую меру с конфискацией, поддержишь? – Обеими руками, – отвечает инженер, в расцвете творческих сил вышвырнутый с завода в никуда. Он не пропал, стал устанавливать стальные двери, пластиковые окна, сегодня переключился на кондиционеры, живёт даже лучше, нежели прежде. А пепел завода в сердце стучит.

С другим говорю, с участковым врачом. Прежде заведовал отделением, да больницу закрыли. Ушёл на участок, в деньгах не потерял.

Текст тот же самый, только вместо наркома машиностроения подставляю наркома больниц и кладбищ. – Точно у неё семья за границей? – Это вводная. Не переходи на личность, он ли, она, какая разница. Ты вообрази ситуацию, – отвечаю. – А что её воображать, вся на ладошке. Бумаг море, людям горе. Кормят, как цыплёнка, доят, как корову. Поддержу и одобрю тот суд, что присудит высшую меру! Сказал — и поспешил на вызов, пока гроза не разразилась.

Иду дальше и встречаю старую приятельницу. Учительница, кандидат наук, приличное место работы, приличная, по провинциальным меркам, зарплата. Правда, после гимназии сил хватает только туфли снять, а то так бы в туфлях и спала.

Опять разговор о наркоме школ и парт, о вредительстве, о миллионах, о детишках в Итоне и Кембридже. – Не я одна, вся школа проголосует «за», – отвечает уверенно. – Так уж и вся? – Ну, те, кому опилочки перепадают, может, и воздержатся. Но на защиту точно не встанут. – Ладно, «за» так «за». А сама приговор привести в исполнение берёшься? Лично? – А у нас смертной казни нет, – вывернулась она. – Работать же в тюрьме – так я уже работала. И правда, какое-то время она занималась педагогической деятельностью среди несовершеннолетних правонарушителей.

Подумав, добавила: – Знаешь, а ещё чуть-чуть додавят – и буду согласна. – С чем? – не сразу сообразил я. – Собственноручно привести в исполнение.

Эк её разбередило, подумал я, бредя восвояси. Может, у подруги в армии сына покалечили? Или у дочки в университете взятку вымогают, а без взятки ставят безоговорочный неуд? Или свекровь умирает, а никому дела нет? Или просто тротуары достали?

Тротуары, действительно, достали. В начале лета тротуары в нашем районе буквально раздраконили, чисто враги в отступлении. Лето пришлось ходить по проезжей части, рискуя и здоровьем, и самой жизнью. Теперь наскоро укладывают плитку, где плохо, где совсем плохо.

А прежде была хорошая плитка, её за свой счёт клали владельцы магазинов, салонов и прочие представители частного капитала. Как потомственные или начинающие капиталисты, они стремились получить максимальную отдачу от каждого потраченного рубля и, надеясь, что дело у них всерьёз и надолго, следили, чтобы плитку перед магазином тоже клали всерьёз и надолго. Не везде положили, а только напротив своих заведений. Чего проще – уложи теперь там, где плитки нет, и только.

Но раздраконили, разворотили подчистую и уже уложенное. И теперь спешно осваивают средства. А народ ругается. Пока вполголоса.

И ведь все мои знакомцы — люди интеллигентные, даже либеральные. Солженицына читали, Сахарова слушали. Но понимают: рухнет система, и станет совсем нехорошо. У нас не Египет, не Ливия, у нас в январе минус тридцать бывает. И потому ждут мер по её, системы, оздоровлению. Требуют, жаждут, чают избавления от чиновного ворья, а уж путём ротации власти или возрождения проскрипций – как получится. Смотрят вверх и шепчут упрямо: вы уж того, соответствуйте! А в ответ слышат призывы покупать лампочки европейских стандартов. Да уж…

У самого дома попались два щита. На одном было написано вот что: «Никитин раскрыл красоту воронежского края. Сегодня – твоё время». Понравилось. Выпячиваю грудь, сверкаю очами, хочется написать что-нибудь вечное.

Но на другом… «Генерал Ватутин освободил город от фашистов. Сегодня – твоё время». Это что – экстремистский призыв? Или просто кто-то не подумал? Или, напротив, подумал? Прихожу, наконец, домой, разворачиваю сетевую прессу.

Хоть и осень пришла, а чувствуется в атмосфере что-то предгрозовое. Накалённость и напряжённость. То о бытовых драках сообщат, конфликт на двести-триста душ с использованием холодного и огнестрельного оружия, число убитых и раненых уточняется, заведено дело по статье «Хулиганство». То машины, преимущественно миллионные, горят вдруг и случайно: коктейль Молотова приготовить труда не составляет — просто, дёшево и сердито. Опять хулиганство.