Цифровой тоталитаризм. Как это делается в России - [8]
Именно данный критерий и использовался для разработки первой в Европе официальной концепции секты, которую предприняли власти Франции. В 1995 и 1999 годах здесь были представлены два доклада парламентских комиссий («Секты во Франции», «Секты и деньги»), авторы которых, признав всю сложность положения и не скрывая необходимости этического выбора, взяли за основу критерий опасности, понимаемой как угроза индивидуальным свободам и общественному порядку[28].
В качестве главных признаков сект были выделены следующие: дестабилизация сознания, чрезмерный характер финансовых притязаний, навязывание разрыва с прежним окружением, покушение на физическое здоровье, вербовка детей, какие-либо антиобщественные высказывания, нарушение общественного порядка, привлечение к суду или следствию по серьёзным обвинениям, утаивание доходов, попытка проникновения во властные структуры.
В соответствии с этим доклад дал определение секты как «группы, стремящейся путём психологической дестабилизации добиться от своих членов безусловной преданности, уменьшения критического мышления, разрыва с общепринятыми установками (этическими, научными, гражданскими, образовательными) и представляющей угрозу для индивидуальных свобод, здоровья, образования и демократических институтов»[29].
Позже доклады о деятельности сект были подготовлены также парламентскими комиссиями в Бельгии (1997) и Германии (1998), которые за основу определения сект взяли тот же критерий[30]. В итоге, хотя сформулированные в докладах положения — это не юридические определения, а только концепция, признание её уже дало основание использовать действующее законодательство для административных расследований, привлечения налоговых служб и возбуждения дел за злоупотребления и финансовые махинации, осуществляемые сектантскими организациями[31].
Надо отметить, что вплоть до конца 90-х годов численность наиболее опасных сект росла достаточно быстро, они легко находили адептов, поскольку европейское общество было ещё плохо знакомо с теневыми сторонами их деятельности. Когда же они оказалась в центре внимания общественности, и власти стали принимать опредёленные меры, ситуация изменилась. В 2000-х годах численность доминирующих, «классических» сект стабилизировалась, но европейцы столкнулись с новым, ещё более опасным явлением.
Секты стали эволюционировать и мимикрировать, что проявилось в двух взаимосвязанных процессах, в которых со всей очевидностью сказалось ньюэйджевское влияние[32].
Во-первых, движения отошли от своей специализации, границы между ними стали менее строгими и более подвижными, что привело к сближению и нивелированию всех форм сектантства, к созданию целой сети периферийных сект и филиалов, предоставляющих широчайший круг услуг и являющих собой некий «суперрынок» сектантских продуктов.
Во-вторых, они стали менее видимыми и различимыми, так как действуют скрыто и распространяются более сложным образом, проявляясь в качестве атомизированных групп и движений, как бы вкрапляющихся в повседневную жизнь и выступающих с различного рода микроинициативами и проектами, отвечающими потребностям «эмоциональной культуры» современного человека (спортивные праздники, концерты, фестивали, оздоровительные курсы, психологические курсы и тренинги и пр.)[33].
Это привело к такому, на первый взгляд, парадоксальному явлению, при котором численность доминирующих сект стабилизировалась, но само движение расширилось и стало плохо контролируемым. Оно приспособилось и видоизменило свою деятельность, и для поверхностного наблюдателя его губительные последствия проявляются далеко не сразу.
Данным фактом объяснятся и тот спад популярности «Нью Эйдж», о котором заговорили исследователи в конце 1990-х годов[34]. Речь шла о чисто внешних, формальных показателях. Что же касается самого восприятия эзотерических и оккультных идей, то процесс этот с продвижением информационных и когнитивных технологий только углубляется.
Примером этого могут быть новейшие теории в области экологии и окружающей среды, основанные на применении интегральной модели американского философа и мистика Кена Уилбера и известные как «интегральная экология»[35]. Его интегральная модель (AQAL) пытается дать целостное, холическое видение мира и человека, основывающееся на синтезе науки с восточными и западными философскими и религиозными идеями, беря за основу восточный духовный опыт, и в первую очередь — буддизм и йогу.
Одна из главных книг Уилбера — это «Интегральная духовность. Новая роль религии в современном и постсовременном мире». В ней говорится о том, что в нынешней «глобальной деревне» все культуры открыты и проницаемы друг для друга, и само знание стало глобальным. Человечество получило доступ ко всей сумме накопленных знаний, от знания мудрецов и шаманов до последних прорывов в когнитивной науке. На основе этого опыта Уилберн и сформулировал «сущностные ключи» к эволюции человека.
