ЧВШ - Частная Военная Школа. Первый курс - [68]

И занятия не особенно отвлекали. У нас вообще наступили почти каникулы. В тир с этой недели мы перестали ходить. Макарон торжественно попрощался с нами на последнем стрелковом турнире до следующего учебного года и куда-то делся из Школы. После урока с ЕП вместо тира эту неделю мы под руководством Громозеки занимались хозяйственными делами — красили турники и прочие железяки на спортплощадке, брили газонокосилками уже начавшую отрастать щетину травы, перетаскивали разный хлам в подвале и прочее. Мордобой у Весёлого тоже закончился, в понедельник мы сдали очередные нормативы, а затем на его уроках гоняли мяч на футбольном поле. Правда, под его руководством. Вернее, не просто гоняли, а разбирали разные игровые ситуации, футбольные, и разыгрывали их. Удивительно, но оказалось, что хоть мы этот год совершенно никаким футболом не занимались, но играть все стали гораздо лучше. То есть, даже с мячом уже ловчее управлялись, а что касается анализа ситуации и уместности действий, то тут вообще изменения были очень существенные. Я же помнил, как мы играли год назад. Но в целом эти наши занятия носили характер несерьёзный, Михаил Иванович выглядел расслабленным, сняв майку, загорал на солнышке и не особенно усердствовал в руководстве. У него на груди, прямо по центру, обнаружилась забавная цветная татуировка — Ёжик в тумане, поднявший над головой веточку со светлячком. Мы поначалу специально ходили к нему за всякими не очень нужными разъяснениями специально, чтобы рассмотреть татуировку повнимательнее. Он снисходительно разъяснял, очевидно понимая наш интерес, но нисколько не смущаясь. Этот миляга Ёжик у такого жёсткого, хотя и действительно колючего человека, смотрелся довольно странно и даже абсурдно. Впрочем, обсудив эту тему в перерыве, мы пришли к мнению, что татуха на самом деле зачётная. Теперь хоть стало понятно, почему старшекурсники иногда, за глаза разумеется, называли Михаила Ивановича Ёжиком.

Иногда я отвлекался от занимавших меня вопросов, азартно носился по полю, но затем внезапно вспоминал, снова начинал присматриваться к пацанам и прикидывать. Прикидывать, что кто-то из них может скоро исчезнуть. Самое странное, что из нынешних минусовиков действительно озабоченным выглядел только Резников. Впрочем, он почти всегда так выглядел. Мишин совершенно не унывал и ввязывался во всё с головой, Корнеев внимательно следил за ним и старательно одёргивал, когда тот зарывался. Вовка Дорохов был, как обычно, довольно безмятежен, а Говядин никогда особенной эмоциональностью и не отличался. Клянусь, я им даже непонятным мне образом завидовал. Будто они в каком-то привилегированном клубе состояли. В который так просто хрен попадёшь.

Эта странная неделя мне хорошо запомнилась. На грани лета. Волнующая погода, запахи, почти теплынь. Временами накатывающее необъяснимое предчувствие счастья, а затем снова внутренняя тоскливая маета, вполне себе объяснимая.

Помню, когда красил турник, заметил гуляющего далеко в поле ЕП. Я его сразу узнал, хотя расстояние было приличным. Причём узнал непонятно как — одевался он примерно как мы, никакой лысины или какой-то подобной примечательности не имел. Но я почему-то был уверен, что это он. Показал на одинокую фигурку вдали Данченко, возившему кисточкой рядом.

- ЕП, что ли? — сказал Игорь приглядевшись.

И он тоже каким-то образом сразу его узнал. Я тогда этому совершенно не удивился, а сейчас вот удивляюсь, хочу понять. Следить за ним было интересно, хотя казалось бы — чего там интересного? Ходит себе человек по полю, на пригорок залезет, посидит там, дальше пойдёт. Но мне всё равно интересно было. ЕП всё-таки. О чём он там думает?

На своих уроках он на этой неделе вспоминал книги, которые мы прочли за год. Никаких жёстких опросов, просто вспоминали. ЕП интересовался, не появились ли новые мысли по поводу прочитанного. Мысли были, народ старался успеть заработать ещё очков. Но ЕП никаких очков не давал. Так что количество желающих высказаться постепенно значительно уменьшилось, но зато выросло качество. Мысли стали интереснее. У меня они тоже были, но я не лез, отсиживался. Мне это сейчас казалось неуместным. По-настоящему с ЕП хотелось поговорить об этих мучавших меня вопросах, но я чувствовал, что об этом сейчас нельзя.

Посередине недели на самоподготовке Виктор Робертович поднял одну тему, заставившую меня занервничать ещё сильнее. По поводу Забегов.

- Не вздумайте, — сказал он, — В какие-нибудь поддавки играть. Это всегда видно. Всегда видно и наказывается очень жёстко. Предупреждаю.

- Это из-за ставок, да? — спросил Мишин в растерянной тишине.

- И из-за ставок тоже. Но не только. Ставки — не главное.

- И много на нас ставят? — поинтересовался Ипполит с некоторой насмешкой, как мне показалось.

- Ты имеешь в виду вашу конкретную пятёрку или весь курс? — холодно уточнил Робот.

Ипполит не ответил.

- Весь курс, — сказал кто-то.

- Нормально ставят.

- Больше чем на старших? — влез Мишин. — Мы интересные?

Виктор Робертович помолчал.

- Интересные, — наконец сказал он.

- А правда, что нам клички придумали? — не унимался Мишин. — Ну эти, комментаторы?