Чужой в стране чужих - [5]

— Послушайте, — заговорил он вполголоса, — у меня к вам выгодное предложение.

— Прошу прощения?

— Дело, способ заработать деньги… легко и быстро.

— Деньги? Что такое деньги?

— Не стоит разводить философию. Деньги нужны всем. Я буду говорить кратко, потому что не могу оставаться здесь долго. Я представляю «Бесподобные Сенсации». Мы заплатим за ваш рассказ шесть тысяч, а для вас это не составит ни малейшего труда — на нас работают лучшие писатели, не настаивающие на авторстве. Вы просто ответите на вопросы, а они слепят из этого все, что надо. — Он извлек лист бумаги. — Только подпишитесь здесь.

Смит взял у него бумагу и принялся разглядывать ее, держа вверх ногами.

— Господи! — Человек спохватился и заговорил тише. — Вы что, читать не умеете?

Смит понял достаточно, чтобы ответить.

— Нет.

— Ну… Тогда сделаем так: я прочту, вы поставите отпечаток пальца, а я засвидетельствую это. «Я, нижеподписавшийся Валентайн Майкл Смит, известный также как Человек с Марса, предоставляю и закрепляю за „Бесподобными Сенсациями“ все исключительные права на мою правдивую историю, названную „Я БЫЛ УЗНИКОМ МАРСА“, в обмен на…»

— Санитар!

В дверях стоял доктор Фрейм. Бумага моментально исчезла, словно ее и не было.

— Иду, сэр. Я ждал поднос.

— Что это вы читали?

— Ничего.

— Я все видел. Этого больного нельзя волновать. — Они вышли, и доктор Фрейм притворил дверь.

Смит лежал без движения около часа, но так ничего и не грокнул, как ни старался.

Глава 4

Джиллиан Бодмен была дипломированной медсестрой, а досуг свой посвящала мужчинам. В этот день она была дежурной по тому самому этажу, где находилась палата Смита. Когда юбочное радио сообщило, что пациент из К-12 в жизни не видел женщин, она просто не поверила и отправилась взглянуть на этот странный экземпляр.

Она знала, что «женщинам посещение запрещено», и, хотя не считала себя посетительницей, решила не соваться к охраняемой двери: моряки имели укоренившуюся привычку до последней буквы следовать приказу. Вместо этого она направилась в смежную комнату для персонала. Доктор Таддеус поднял голову.

— Смотрите-ка, ямочки пожаловали. Золотко, что это тебя занесло сюда?

— Это входит в мои обязанности. Как там ваш пациент?

— Не беспокой из-за него головку, золотко: он-то в твои обязанности никак не входит. Можешь взглянуть в книгу предписаний.

— Я видела ее. Мне хочется взглянуть на него.

— Одно слово: нет.

— Ну-у, Тед, не будь таким буквоедом.

Он принялся разглядывать свои ногти.

— Если я разрешу тебе хоть заглянуть туда, то мигом окажусь в Антарктиде. Я бы не хотел, чтобы доктор Нельсон застал тебя даже здесь.

Она поднялась.

— А что, доктор Нельсон вот-вот должен нагрянуть?

— Нет, он не придет, пока я не пошлю за ним. Он отсыпается после посадки.

— Так чего ради все эти строгости?

— Хватит, сестра.

— Ну, ладно, доктор, — зловеще сказала она и добавила: — Завонял, да?

— Джил!

— Надутое ничтожество!

Он вздохнул.

— Насчет субботнего вечера все остается в силе?

Она пожала плечами.

— В такой день девушка может и отдохнуть. — Она вернулась к себе за универсальным ключом. Она была отброшена, побита, но не разбита: К-12 имела дверь, соединяющую ее с палатой сбоку, которую использовали вместо приемной, когда в палате лежал кто-нибудь из важных шишек. Сейчас эта комната пустовала, и она вошла туда. Охранники не обратили на нее внимания, не подозревая, что их обходят с фланга.

Остановившись у двери, соединяющей палаты, она почувствовала возбуждение, вроде того, какое было у нее, когда она выскальзывала из комнат студентов-медиков. Она проскользнула в дверь и заперла ее за собой.

Больной лежал в постели и глядел на нее. Ее первым впечатлением было, что он не жилец на свете. Его лишенное всякого выражения лицо, казалось, свидетельствовало об апатии безнадежного больного. Но потом она увидела глаза, живые и любопытные, и подумала, не парализовано ли у него лицо. Она напустила на себя профессорский вид.

— Ну, как мы сегодня? Чувствуем себя лучше?

Смит перевел вопросы. Их объединение в один привело его в замешательство; он решил, что это должно символизировать добрые намерения и стремление сблизиться. Второй вопрос соответствовал рутинной разговорной форме доктора Нельсона.

— Да, — ответил он.

— Хорошо! — Помимо странной неподвижности лица, она не замечала в нем ничего необычного… И если женщины были ему неизвестны, он ничем этого не выказывал. — Могу я что-нибудь сделать для вас? — Она заметила, что на тумбочке возле кровати нет стакана. — Могу я предложить вам воды?

Смит сразу заметил, что это существо отличается от других. Он сравнил то, что видел, с картинками, которые доктор Нельсон показывал ему на пути от дома до этого места — картинками, призванными пояснить странную форму тела этой человеческой группы. Подумалось, что это была «женщина».

Он почувствовал и странное возбуждение, и разочарование одновременно. Он подавил и то и другое, чтобы постараться грокнуть все до конца и вместе с тем не потревожить доктора Таддеуса, не спускающего глаз со своих приборов в соседней комнате.

Но когда он перевел для себя последний вопрос, его захлестнула такая волна эмоций, что он чуть было не позволил своему сердцу забиться быстрее. Он унял его и выругал себя, как ругают непослушного птенца. Потом проанализировал свой перевод.