Чужой среди чужих - [13]

Синдзи задумался, напрягая память. Ага, голод не тетка. Шут внутренне ухмыльнулся. Вряд ли этот мелкий много съест, зато в случае удачи сэкономит массу времени.

— Есть одно место, кажется. Это в соседнем квартале.

Спустя всего пять минут они уже стояли перед скромным ресторанчиком, своим видом навевавшим воспоминания об аналогичных заведениях на улицах доброго и мирного города Омска. Во всяком случае, он был таким до одного момента, который чуть позже пресса назовет Июльским погромом. Заняв первый попавшийся столик и подозвав официанта, который оказался почему–то китайцем, Шут и Синдзи погрузились в изучение меню.

— Александр–кун…

— Я же говорил что можно просто Алекс, даже без суффиксов этих.

— Ладно, Алекс. Что такое борщ?

— Это суп такой. Овощной. С мясом. Его русские придумали.

Вранье конечно, потому что борщ придумали украинцы, но нет ни сил ни желания разъяснять наивному японскому юноше разницу между славянскими этносами.

— А гуляш?

— Венгерское блюдо. Мясо, порезанное кусочками и тушеное с картошкой, луком и перцем.

Только бы не пришлось объяснять, что такое Венгрия.

Наконец, с выбором определились. Синдзи рискнул–таки попробовать загадочный борщ, Шут решил скомпенсировать себе все пережитые за три недели мучения и заказал рассольник, бефстроганов, салат из свежей капусты и две кружки пива. Знакомый аромат привел Шута в настолько благодушное состояние, что он решил изобразить участливого друга.

— Ну ладно, выкладывай, что там у тебя с Мисато случилось.

Синдзи понурился.

— Дай угадаю. Отчитала за то, что взял ту парочку кретинов в капсулу?

— Все–то ты знаешь.

— Про них уже второй день по всему NERV" у байки ходят. Ну так я угадал?

— Не совсем. Она сказала отступать, когда Ангел повредил Еве питающий кабель. А я…

Ясно, решил доказать всем непонятно что и кинулся грудью на амбразуру.

— Ну, в чем–то она конечно права. Начальство оно для того и существует, что бы придумывать всякие приказы, которые хрен пойми как выполнять. Но я думаю, не стоило ей так злобствовать — ты же победил, в конце концов. Так ведь?

— Я ей так и сказал. А она влепила мне пощечину.

— Женщина, что с нее взять, — отмахнулся Шут. — Сперва делает, потом думает. Уверен, она сейчас уже готова вымаливать у тебя прощение.

Тем временем принесли заказ. Оголодавший за сутки бродяжничества Синдзи накинулся на борщ, Шут обратил внимание на рассольник, попутно прихлебывая пиво. Тут ему в голову пришла одна забавная (на его взгляд) идея. Он взял одну из кружек и пододвинул ее к Синдзи.

— Пей, — приказал он тоном инквизитора.

— Я еще несовершеннолетний, мне нельзя, — буркнул в ответ пилот.

— Ты меня уважаешь? — грозно вопросил Шут, прибегая к самому безотказному аргументу.

— Эээ… уважаю.

— Тогда пей. Да не трясись, от одной кружки ты не умрешь.

— Мисато разозлится, если узнает.

— Это эта алкоголичка, от которой спиртом несет за десять метров? Мне вот интересно, у нее дома что–то кроме пива есть?

Сокрушенный такими доводами, Синдзи, поколебавшись, отпил немного.

— Гадость, — заключил он. — Как это вообще можно пить?

— Ничего, отнесись к этому как к лекарству. Противному, но необходимому лекарству.

— Я вроде не болею.

— Не болеет он, ага. Извини, но будь моя воля — я бы тебе не то что Евангелион, кухонный нож не доверил бы.

Синдзи насупился.

— Я стал пилотом не по своей воле.

— То есть, тебя силой затолкали в капсулу, привязали к рычагам управления и бросили в бой?

— Ммм… нет.

— Да уж очевидно, что нет. Но что–то тебя заставило наступить на горло собственной бесхребетности, отправиться практически на верную смерть и выйти победителем.

— Ну, в общем…

— Пей давай. И выкладывай, что произошло.

Синдзи через силу сделал еще несколько глотков, поставил кружку на стол, и немного хриплым голосом произнес:

— Как только я приехал, отец, — опять запинка на этом слове, — велел мне сесть в Еву и идти сражаться. А я… я…

— Еще немного отпей и продолжай.

Синдзи повиновался и продолжил:

— Я отказался пилотировать. Я решил, что отец вызвал меня только для того, что бы я умер. И тогда отец приказал посадить в Еву Аянами.

— Аянами? Аянами Рей? Та девочка с голубыми волосами и взглядом как у графа Дракулы?

— Кто такой граф Дракула?

— Эээ… забей. То есть твой отец приказал посадить в Еву Рей, так?

— Да. Она… она была таком состоянии, что наверняка умерла бы, если бы пилотировала. У нее текла кровь.

— Ага, и ты…?

— Тогда я согласился сесть в Еву.

— Подведем итог. Ты стал пилотом по своей воле, потому что не хотел, что бы эта Аянами Рей погибла.

Синдзи промолчал.

— Я не люблю кого–то судить, Синдзи–кун. Это самое неблагодарное занятие на свете, — честно сказал Шут. — Ты это, пей давай. Ну так вот, вкусы на счет девочек у тебя, конечно, специфические, но в целом такой поступок может быть расценен через призму человеческой морали как благородный.

— У нас ничего нет, — смущенно пробормотал пилот Ноль — Первого, заливаясь краской.

— То, что вы не ходили на свидания и не готовили друг другу школьные завтраки, еще не значит, что между вами вообще ничего нет, — потряс пальцем Шут. — Человеческие взаимоотношения штука настолько сложная, что теорема Ферма курит в сторонке. Нечего на меня так смотреть, я в этом разбираюсь как никто. Рей девочка странная если не сказать жуткая, но поверь — если ты сможешь добиться ее расположения, то тебе сам черт будет не страшен.