Чужой: Река боли - [4]

Вдруг Хансард остановился и посмотрел себе под ноги. Земля вроде бы замерла, толчки ослабли. Он на несколько секунд затаил дыхание, пока не появилась уверенность, что все, наконец, прекратилось. Пусть это было и неважно.

Процессор можно было отремонтировать, но зачем? Еще толчок – хоть завтра, хоть через десяток лет – и все может развалиться опять. Эту машину оставалось просто бросить – забрав лишь части этого металлического корпуса, построенного на земле, которую они считали более надежной. Но на Ахероне никогда нельзя было быть уверенным в надежности чего-либо.

– Шеф, – проговорил Наджит, становясь рядом с ним.

Хансард смотрел на бурю, обдуваемый ветром.

Поверженный.

Кто бы ни дал LV-426 ее новое название, он явно имел хорошее представление о его нелепости. В греческой мифологии Ахероном называлась одна из рек загробного мира. И значение у этого слова было довольно мрачное.

Река боли.

3 РЕБЕККА

ДАТА: 15 МАРТА 2173 ГОДА

Расс Джорден смотрел на капельки пота на лбу своей жены и чувствовал, как его сердцу становится тесно в груди. Она сжала его руку так крепко, что он ощутил, как кости в ней соприкоснулись друг с другом. Он заметил, что она задержала дыхание, а лицо скривилось в маске ярости и боли.

– Дыши, Энн! – взмолился Расс. – Давай, милая, дыши.

Энн сделала вдох, и все ее тело расслабилось, а через мгновение она сжала губы и начала протяжно выдыхать. Последние несколько часов она выглядела бледной, но теперь лицо ее казалось почти серым, а круги под глазами посинели. Она склонила голову набок и с мольбой посмотрела на мужа, будто прося что-нибудь предпринять, хотя они оба знали, что он мог лишь сидеть рядом и, как прежде, любить ее.

– Почему бы ей просто не вылезти сюда? – спросила Энн.

– Ей и там уютно, – ответил Расс. – Там тепло и она слышит, как у тебя бьется сердце. А здесь большая, пугающая вселенная.

Энн опустила взгляд на свой огромный живот – за последние пару часов тот сильно сместился вниз. Потом нахмурилась, так что лоб прорезали строгие линии.

– Давай, вылезай, малышка. Если хочешь стать частью нашей семьи, ты должна быть смелой и немножко сумасшедшей.

Расс тихо рассмеялся, но расположения к юмору сейчас не чувствовал. Энн мучилась родами уже семнадцать часов, и за последние три шейка ее матки не раскрывалась шире семи сантиметров и уже на шестьдесят процентов сгладилась. Доктор Комиски дала ей выпить средство для резкого старта процесса, предупредив, что стимуляция может усилить родовую боль.

Энн издала глухой стон, и ее дыхание участилось.

– Расселл…

– Она скоро выйдет, – успокаивал он. – Обещаю. – И тихонько добавил: – Давай, Ребекка, уже пора.

В палату вошел медбрат. Энн в этот момент сжала зубы и выгнула спину, напрягшись всем телом. Расс задержал дыхание вместе с ней – при виде ее боли ему хотелось кричать. Он с тревогой и отчаянием оглянулся на вошедшего.

– Ты можешь как-нибудь ей помочь, Джоэл?

Медбрат, худощавый и темноволосый, сочувственно покачал головой:

– Я же говорил тебе, Расс. Она хотела, чтобы все прошло естественно – так же, как было с Тимом. Сейчас уже поздно давать ей что-либо, от чего ей могло бы стать существенно легче. Болеутоляющие, которые она уже приняла, – лучшее, что мы можем сделать, не причинив вреда ребенку.

Энн выругалась на него. Джоэл подошел к койке и положил руку роженице на плечо, и та снова начала дышать, расслабившись после очередных схваток.

– Доктор Комиски будет здесь через секунду и еще раз тебя осмотрит.

Расс сверкнул взглядом на медбрата.

– А если у нее состояние еще не улучшилось?

– Я не хочу кесарева! – отрезала Энн, говоря между вдохами.

Джоэл похлопал ее по плечу.

– Ты же знаешь, это совершенно безопасно. А если ты беспокоишься из-за шрама…

– Не мели ерунды, – задыхаясь, проговорила Энн. – От кесарева сечения не оставалось шрамов еще со времен, когда родилась моя бабушка.

– Вот и я о том же, – ответил медбрат. – Ради ребенка…

Энн, словно огорошенная, повернулась, чтобы взглянуть на него.

– Джоэл, скажи, с ребенком что-то не так?

– Не сейчас, – ответил Джоэл. – Все, что мы видели, выглядит совершенно нормальным, анализы крови и генов тоже говорят, что ребенок здоров. Но могут возникнуть осложнения, если… Слушайте, об этом я правда не могу говорить, лучше, чтобы доктор Комиски сама все рассказала.

– Черт возьми, Джоэл, мы знакомы уже два года! – гаркнул Расс. – Колония у нас маленькая. Если тут есть о чем беспокоиться…

– Нет. Просто помолчите, – сказал Джоэл, выставив перед собой руку. – Если бы вы были одни, беспокоиться стоило бы. Но вы не одни. Здесь есть медицинский персонал, который наблюдает тебя, Энн, и твоего ребенка. И вся колония ждет, когда твоя девочка нам явится.

Энн вскрикнула и снова сжала руку Расса. Он взглянул на красивое лицо своей жены, искаженное сейчас от боли, и понял, что одной из влажных бусинок на ее щеке была вовсе не капля пота, а слеза. И что все это уже давно стоило прекратить.

– Веди сюда Комиски, – приказал Расс.

– Она появится здесь в любую… – начал было Джоэл.

– Веди ее!

– Ладно, ладно, – Джоэл поспешил из комнаты, оставив Джорденов наедине с их страхом, надеждой и ребенком, который, похоже, не горел желанием с ними познакомиться.