Чужой президент - [28]

– Мне довелось просмотреть видеозапись испытаний, – тихо прервал капитан затянувшееся молчание. – Жуткое зрелище.

Решившись, он вынул из нагрудного кармана пропуск Набокова: оранжевый прозрачный жетон, а внутри множество запутанных волосков разных цветов и размеров.

– Как, сойду за вице-президента?

Он выдавил из себя натянутую улыбку и опять завёл двигатель. Плавно подкатил к выступу тоннельной стены, из машины протянул жетон в щель под загоревшимся красным глазком. Глазок стал жёлтым, затем зелёным, из щели выскочил проверенный жетон, а на чёрном экране разом возникло приветствие: «Добрый день, господин вице-президент! Проезжайте!» Капитан вернул жетон в нагрудный карман и пробормотал в нос:

– Ну, с богом!

Он ждал, когда сбоку выступа выкатит приземистый колёсный робот, на спине которого загорелось предложение: «Следуйте за мной!»

Подлаживаясь под движение робота, капитан выехал из тоннеля на площадку, под слепящим и жарким солнечным сиянием последовал к строго определённому месту у левой стены, – там ему отвели стоянку. Со всех сторон за ним и Борисом хищно следили глазницы телекамер, двигались нацеленные в них стволы. У стены робот замер, на спине загорелся приказ: «Стойте!» Как только капитан выполнил то, что от него требовалось, робот оставил их, покатил обратно к тоннелю.

– Неужели пронесло?! – Напряжённые руки капитана расслабились, отпустили руль. Он глянул на своего товарища. – Дальше идти одному. – Снова вынул жетон Набокова. – Иду я.

– Нет, – возразил Борис. – Разыграем.

– Ладно, – слишком охотно согласился капитан, за спиной спрятал жетон в одной руке, затем обе показал Борису. – В какой?

Тот не стал выбирать.

– Вижу, проиграю.

Будто лишь сейчас вспомнил что-то, похлопал по карманам куртки, во внутреннем обнаружил такой же пропуск, и у капитана удивлённо и вопросительно приподнялась правая бровь.

– Вот память?! – дурашливо заметил Борис. – Я ж ночью заблудился… пока искал туалет. Наткнулся на гардероб президента.

– Трепло ты, – капитан вышел из машины, захлопнул дверцу. – С задатками ворюги. Как полицейский предупреждаю… А, чёрт! Молодец.

– Я профессионал! – с внезапной гордостью сказал Борис. – Должен был проникнуть на этот объект. И проникну.

Стараясь не обращать внимания на следящие за каждым шагом камеры и стволы, они приблизились к бронированным плитам. Им не открывали подозрительно долго. Наконец плиты мягко стронулись, с предупредительным жужжанием стали раздвигаться, утопать в скальной породе. Они ступили внутрь бледно освещённого прохода, и плиты с изменённым жужжанием, которое показалось Борису утробным, сошлись, отсекая их от дневного света и воздуха.

Система бронированных створок, раздвигающихся при их приближении и тут же сдвигающихся за ними, пропускала их вглубь горы. После пятых створок они очутились в начале широкого коридора, через десяток шагов от них утопающего в непроглядной темноте. Пятно матового света под потолком заскользило вперёд, и они поневоле пошли за ним, как за проводником. Теперь темнота была и там, куда они шли, и сзади. Шли долго, молча, было время многое продумать и вспомнить, и Борис пожалел, что не оставил Рите записку. Мог бы черкнуть о чувствах, какие к ней испытал, укорял он себя. На случай, если не удастся выбраться из этого объекта «А». Всего-то несколько слов, а ей приятно… В памяти всплыли невыразимо сладостные картины минувшей ночи. От них заволновалась кровь.

«Интересно, что она сейчас делает?» – подумалось ему с искренней нежностью.

– Дрянь! Шлюха!

И президент ударил жену по щеке, сильно и больно.

Рита ладонями укрыла лицо, отступила, упёрлась спиной в стену, – дальше отступать было некуда. Он больше не бил её, но ей было страшно стоять перед ним, бледным, с безумно горящими глазами.

– С каким-то ничтожеством!! Изменять?! Мне?!

Она сделала попытку образумить его.

– Артём! Ты сошёл с ума!

Президент не слушал её, не слышал.

– Смотри!

Больно схватил выше локтя, другой рукой показал на экран в стенном проёме, который от невидимой команды стал прозрачным. Бледный рассеянный свет загорелся непосредственно за экраном и вырвал из темноты плотно заставленные ряды стеллажей и полок, от пола до потолка набитых завёрнутыми в просвечиваемый пластик пачками денег. Пачки лежали ровно, на каждой из множества полок, и создавалось впечатление, у исчезающих в темноте рядов нет ни конца, ни края, а денег на них бессчётно, невероятно много... Президент подтащил Риту вплотную к экрану, срывающимся голосом проговорил:

– Десять процентов моих! А это лишь малая часть!.. Есть ценные бумаги, кредитные карты, золото, драгоценности! – Он упёрся ладонью в экран, коснулся его лбом и издал протяжный стон. – Всего несколько часов. И объявлю человечеству: «Я самый богатый и могущественный на Земле!»

Рите казалось, он забыл про неё. Но она не смела шевельнуться, не смела высвободиться из его руки. Внезапно за их спинами раздалось попискивание. Президент начал приходить в себя, обернулся к единственной двери. Возле двери вспыхнул монитор компьютерного терминала всего объекта, побежали строки знаков, символов, которые заставили его отпустить Риту. Что-то вынуждало его срочно уходить. Он остановился у терминала, позволил просканировать большой палец на доступ пользователя и бегло набрал на клавиатуре команду. Свет в хранилище денег погас, и на прозрачный экран сверху опустился щит под цвет стены. Комната стала напоминать кладовую, но с голыми стенами, с единственным креслом, вделанным в каменный, покрытый пластиком пол. Казалось, единственным её назначением долгое время было – позволять президенту отдохнуть, наслаждаться видом хранилища несметного богатства. Президент помедлил, прежде чем громко стукнул по сверхпрочной двери, как будто никогда никого не оставлял в комнате без своего присутствия и только для жены делал исключение. Дверь открылась, и в комнату вперевалку переступил гариллоподобный охранник с ухмылкой уголовника-садиста.