Чужой огонь - [6]
Яир Ярден молод и красив. Он невысок, широкоплеч, гибок и крепок в пояснице, приятно квадратен в спине. Подбородок у Яира решительный, энергичный, с глубокой ямочкой. Многим девушкам хочется дотронуться до нее. Некоторые из них при этой мысли краснеют или бледнеют и говорят про него: "Воображает о себе невесть что, а сам чурбан чурбаном".
Руки у Яира крепкие, покрытые густой черной порослью. Нет, о нем нельзя сказать, что он грузен, но некая тяжесть, некая медлительная увесистость заметны в каждом его движении. Лили Даненберг назвала бы это «массивностью» и тем самым как бы вновь намекнула на бедность иврита, который не в состоянии передать тонких нюансов. Разумеется, для Эльханана Кпайнбергера не составило бы никакого труда доказать, сколь беспочвен этот едкий намек. Он мог бы в один миг предложить соответствующее определение на иврите, а то и два, и мимоходом щегольнуть ивритской идиомой, передающей понятие "нюанса".
Не исключено, что молодцеватая, подкупающая основательность, которой наделен Яир, довольно скоро уступит место почтенному домашнему брюшку, как у его отца Иосефа Ярдена. Острый глаз уже сейчас может заметить первые признаки, но пока, — Лили Даненберг не станет кривить душой, — пока Яир Ярден — парень складный и очень привлекательный. Густые пшеничные усы, в которых застревают иногда крупинки табака, придают его облику особую весомость.
В университете Яир занимается экономикой и наукой об управлении производством. Перспективы неограниченные. Романтические причуды — киббуцы и пограничные поселения не увлекают Яира. В политике он сторонник умеренных взглядов, перенятых у отца. Только Иосеф Ярден любит сравнивать нынешнюю политическую ситуацию с бесплодной пустыней, где царят коррупция и карьеристское чванство, Яир же видит здесь перед собой широкое поле деятельности.
— Может быть, предложишь мне сигарету, Яир? — сказала Лили.
— Ясное дело. Хотите сигарету, Лили?
— Спасибо. Свои я второпях забыла дома.
— Спичку, Лили?
— Спасибо. Дина Ярден. Вполне музыкальное имя, почти как Дина Даненберг, только, может быть, чуточку попроще. Когда у вас родится ребенок, можете назвать его Дан. Как в этой экзотической песне о колокольчиках и верблюдах: Дан Ярден. Значит, быть мне бабушкой. Сколько времени вы мне дадите, какую отсрочку? Год? Или меньше? Можешь не отвечать. Это вопрос риторический. Интересно, Яир, как сказать на иврите "риторический".
— Не знаю, — ответил Яир.
— Да я и не спрашиваю тебя. Это я так, риторически.
От замешательства Яир начал пощупывать мочку уха: "Что это с ней? Тоже еще. Чего ей от меня надо? что-то тут нечисто — темнит-темнит, а в чем дело, не разберешь".
— А сейчас ты ищешь, что бы такое сказать, и не можешь найти. Не трудись. Твоя галантность не подлежит сомнению, и ты, слава Богу, не перед экзаменационной комиссией.
— Что вы, Лили, я вовсе не считаю вас экзаменационной комиссией. Совсем наоборот. То есть…
— Ты очень импульсивен, Яир. Мне неважно, насколько ты находчив и остроумен в ответах. Меня куда больше интересует твое, как бы это сказать… эспри.
В темноте Лили улыбнулась.
Они поднялись к центру Рехавии и повернули на север. Навстречу им попался прохожий — худой, в очках, должно быть, студент, горящий огнем социального экстремизма и неразделенной любви. На ходу он слушал транзистор. Яир замедлил шаг, повернул голову и навострил уши, пытаясь уловить хотя бы обрывок захватывающей радиовикторины, которую помешала ему слушать Лили.
Из-за нее он вышел из дома без куртки, и сейчас ему холодно. И неловко. И самое интересное в передаче он пропустил. Нет, пора переходить к делу. Хватит.
— Хорошо, — сказал Яир, — ладно, Лили. Может, быть, вы все-таки скажете, что случилось?
— Случилось?! — изумилась Лили. — Ничего не случилось. Просто мы с тобой вышли погулять, потому что Дина уехала в Тель-Авив, а твоего отца нет дома. Ведь есть много вещей, о которых стоило бы поговорить. Многое я хотела бы узнать о тебе, а может, и тебя интересует что-нибудь, связанное со мной.
— Вы сказали, — Яир потрогал себя за мочку, — сказали, что хотели о чем-то…
— Да, но это просто формальность. В общем-то мелочь. Но все-таки лучше, если бы ты сделал это поскорее, завтра-послезавтра или, на худой конец, в начале недели.
Она потушила сигарету и отказалась от второй, предложенной Яиром. Много лет назад известный архитектор наметил планировку Рехавии, водя карандашом по бумаге, он видел тенистые переулки-аллеи, такие, как улица Аль-Харизи, ухоженный бульвар, получивший название Сдерот бен-Маймон, площади-скверы, такие, как площадь Магнеса, где в самый знойный день задумчиво шуршат сосновые кроны. Зеленое дачное предместье, квартал-укрытие, квартал-санаторий для беженцев, на долю которых выпали тяжелые испытания. Улицам дали имена средневековых еврейских мыслителей, чтобы добавить еще одно измерение, — глубину времени, а вместе с ней атмосферу учености и умудренности.
Но постепенно новый город раскинул руки и заключил Рехавию в кольцо безобразных построек. Ее улочки стали выходить из берегов под напором потока автомобилей. А когда открыли западную магистраль и районы Шейх-Бадр и Неве-Шаанан превратились не только в центр города, но и в эпицентр всего государства, Рехавия перестала быть зеленым дачным предместьем. Стройки с головокружительной быстротой перескакивали с пригорка на пригорок. Маленькие виллы были пущены на снос, на их месте выросли дома в несколько этажей. Исходный замысел был смыт приливом новых кипучих сил. Только ночи возвращают Рехавии малую толику ее несбывшихся надежд. Вбирая темноту, уцелевшие деревья приобретают былую осанистость и временами ведут себя так, будто они лес. Обитатели Рехавии, уставшие от дневных трудов, неторопливо выходят на вечернюю прогулку. С Эмек ха-Мацлева поднимается другой воздух, а вместе с ним горьковатый запах сосен и ночные птицы. Оливковые рощи взбираются по склонам, вступают в переулки, заходят во дворы. В окнах в электрическом свете видны полки, уставленные книгами. В некоторых домах женщины играют на рояле. Может быть, сыну, чтобы развеять печаль.
Зима 1959-го, Иерусалим. Вечный студент Шмуэль Аш, добродушный и романтичный увалень, не знает, чего хочет от жизни. Однажды на доске объявлений он видит загадочное объявление о непыльной работе для студента-гуманитария. Заинтригованный Шмуэль отправляется в старый иерусалимский район. В ветхом и древнем, как сам город, доме живет интеллектуал Гершом Валд, ему требуется человек, с которым он бы мог вести беседы и споры. Взамен Шмуэлю предлагается кров, стол и скромное пособие. В доме также обитает Аталия, загадочная красавица, поражающая своей ледяной отрешенностью.
Израиль шестидесятых накануне Шестидневной войны. Постылые зимние дожди заливают кибуц Гранот. И тоска подступает к сердцу бывалых первопроходцев, поднимавших гиблые земли, заставляет молодых мечтать об иной жизни.Не живется Ионатану Лифшицу в родном кибуце.Тяготит его и требовательная любовь родителем, и всепрощающая отстраненность жены, и зимние дожди, от которых сумрачны небо и душа. Словно перелетную птицу, манят Ионатана дальние дали.Ведь там, далеко, есть великие горы, и большие города стоят по берегам рек.
Ветер — «руах» на иврите. Это слово имеет много значений: ветер, дух, душа, сущность, свойство, лишь некоторые из них. Заглавие взято из Екклесиаста [11:5]. Для проникновения в замысел автора следует принять в расчет многозначность ивритского слова «руах».
В новом романе Амоса Оза главный герой — некий писатель — приходит на встречу с публикой. Оглядывая собравшихся в зале, он некоторых из них наделяет именем и судьбой. Живые люди становятся персонажами и отныне ходят тропой его воображения.По сути, эта книга — попытка Оза устами своего героя ответить на важнейшие вопросы философии творчества: "Почему ты пишешь?", "Каково это — быть знаменитым писателем?", "Как ты определяешь себя самого?".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герой романа "Познать женщину" — охотник за чужими тайнами. Сверхъестественное чутье на ложь сделало его бесценным агентом спецслужбы. Однако после смерти жены он уходит в отставку, чтобы быть рядом с дочерью. Теперь он мучительно вглядывается в собственное прошлое, и его не покидает смутное чувство, что жизнь — не поддающийся расшифровке секретный код. В своей книге "Познать женщину" Амос Оз тонко, как Стриндберг, раскрывает самую суть брака.
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Бен Уикс с детства знал, что его ожидает элитная школа Сент-Джеймс, лучшая в Новой Англии. Он безупречный кандидат – только что выиграл национальный чемпионат по сквошу, а предки Бена были основателями школы. Есть лишь одна проблема – почти все семейное состояние Уиксов растрачено. Соседом Бена по комнате становится Ахмед аль-Халед – сын сказочно богатого эмиратского шейха. Преисполненный амбициями, Ахмед совершенно не ориентируется в негласных правилах этикета Сент-Джеймс. Постепенно неприятное соседство превращается в дружбу и взаимную поддержку.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.