— Значит, ты больна и тебя надо лечить!
— Есть предложение. Мы здесь т-толкуем битый час, а п-пора бы уже п-принять какое-то решение.
— Ну и что ты предлагаешь?
— Институт 3-забвения.
— Молоток!
— Ч-чего, ч-чего?
— Это древние так говорили — молодец, значит. В одном старинном бульварном романе прочитала. Институт Забвения, подумать только! Как до Луны, рукой подать, а ведь не придет в голову! Неделя — и Надька будет совсем здорова. Все забудет, как миленькая, вернется к своим пробиркам и к своему…
— Я знал одного графомана — вылечили, забыл, как собственное имя пишется…
— А м-моего дядю л-лечили от д-демагогии…
— Поправился?
— Н-не совсем, т-трепаться начисто р-разучился, но с ж-жестикуляцией ничего п-поделать не с-смогли. П-послали на н-профсоюзную работу к г-глухонемым.
— У Надьки случай легкий, выздоровеет. Так я голосую. Кто за то, чтобы…
— Погодите, — сказала Надя. — Не голосуйте.
— Чего не хочешь?
— Не хочу в Институт Забвения.
— Не хочешь?
— Не хочу!
— Но почему?!
— …Не хочу!
— Категорически?
— Но т-ты п-подумай, з-зачем г-горячку пороть.
— Подумала.
— Что же тогда делать?
— Друзья, друзья, без паники. Сегодня уже все устали, и Надю надо понять. Надя, ты взволнована, тебе трудно. Иди домой, а завтра на свежую голову все обдумаешь, придешь к нам и скажешь: «Я согласна». Правильно я говорю?
— В-верно, я так н-ног под с-собой не чую! К-кто к-куда, а я — п-под озоновый душ!
— Надя, Коля абсолютно прав! Ничего нам не говори, отдохни, а завтра…
— Как хотите, только и завтра…
— Нет, Надька, нет, и слушать не хочу! По домам! Час Друзей объявляю истекшим. Фу, пот градом! И как они там на этих собраниях…
Домой Надя возвращалась пешком и одна. Сверкали трассы воздухолетов, шумели озоновые потоки, и где-то наверху, над тишиной и блеском большого города, по-иному тихи и по-иному ярки мерцали звезды.
Надя шла, и плакала, и знала, что никогда, ни за что, ни завтра и ни потом не скажет своего «да» этим трем, и была очень несчастлива, и была очень счастлива.
---
