Чужой - [3]

Несмотря на май месяц, было холодно. Да мы еще и мокрые все, как выдры. Плюнув уже на всю конспирацию, тем более, если не от ран, так от холода я точно сдохну вскоре, я попросил развести костер. Дров тут было не найти, болото, да и темнота как-то не сильно этому способствовали. Но Валера быстренько пошуршал вокруг нашего лежбища и чего-то насобирал. Пару раз треснул особенно сильно, видимо сухостой ломал.

– А спички-то тю-тю… – развел руками Веревкин. Мне хоть и было его плохо видно, но я разглядел. Глаза понемногу привыкали к полной темноте, очертания человека видно.

– У меня зажигалка в кармане, только, наверное, тоже сырая. Хотя она немецкая, вроде как плотно закрывается. Посмотри, – я хлопнул себя по карману на груди. Точнее, карман был внутренним, но располагался он именно на груди.

Валера быстро достал зажигалку и, зачем-то встряхнув ее, высек искру. Видно было, что огонь у нас, скорее всего, будет. Еще пару минут повозившись с ветками и мхом, напарник все же разжег небольшой костерок. Свет больно резанул по глазам, и ночное зрение сразу пропало. Ну и шут с ним, только бы тепло стало. Мох, который Веревкин приготовил для розжига, оказался более сырым, чем мы думали, только дым от него, поэтому костровой начал зажигать тонкие веточки, которых, к нашей радости, было много. Спустя пять-семь минут у нас наконец что-то получилось. Валера начал добавлять веточки потолще, а они занимались от небольшого огня все веселее.

– Ой, зря, – выдохнул мой друг, когда огонь уже устойчиво горел, а меня подтащили поближе к нему.

– По хрену, – неопределенно качнул головой я. – Я уже готов был в болоте утонуть, а ты костром меня напугать решил?

– Не костром, а теми, кто на него притащиться могут.

– Спасибо, кстати, что вытащил. В голове уже звенело, захлебнулся бы.

– Я видел, как тебя бросили. Ждал только, пока хоть чуток отойдут. Хорошо, что не всплыл сразу, они чуток постояли и ушли. А я ползком к тебе. Боялся еще в воду лезть, не знал же, что там не засасывает. Как нащупал тебя, так и вытянул.

– Я и говорю, спасибо, – протянул я руку другу, но тотчас ее опустил. Сил так и не было.

Проснулся боец, что остался одним из выживших партизан. Сначала испугался, чуть не закричал. Это на него и костер подействовал, да и мой видок. Ему что-то приснилось, проснулся, говорит, а тут огонь, думал, его сейчас жечь будут. Посмеялись, правда я недолго. В придачу к общей слабости и боли во всем теле пришла головная боль. Башка просто гудела, как пустой чугунок, готовая лопнуть. Как же мне плохо-то! И ведь никто не пожалеет… Ладно, сам себя любимого буду жалеть, что еще остается.

От новой вспышки боли, или от общей усталости, но я вновь провалился в небытие. Очнулся, укрытый какой-то хламидой вместе в Валеркой, разглядел, потому как уже светало. Рядовой боец, что сидел перед костром сейчас, бодрствовал. Оказалось, сев к костру, он отправил Веревкина спать и укрыл своей шинелью.

– Не холодно? – спросил я тихонько, боясь напугать бойца.

– Ой, товарищ старший лейтенант, вы очнулись? – вздрогнул все же боец и вскочил.

– Лейтенанты на фронте, а мы в жопе. Андрей я. Как тебя?

– Леша, – неловко опустился на пятую точку боец и тут же поправился: – Рядовой Матросов. Алексей.

– Ты вот что, Лешка, перестань тянуться. Устав дело хорошее, да только где армия, а где мы. Все понял?

– Да, – вновь кивнул парнишка. Молодой он совсем. Едва ли больше восемнадцати.

– Какого ты года? – задал я следующий вопрос.

– Двадцать третьего… – увидев мои глаза, споткнулся и поправился: – Двадцать четвертого.

Опустив голову, неловко было за такую маленькую ложь, Алексей замолчал.

– За романтикой пошел? Думал, фрицев гонять на фронте будешь, да? А тут вон она, война-то какая. Алеша. Тут грязно, страшно и больно…

– Я не струсил, товарищ лейтенант. Просто заблудился. Все уходили по лесу, кто куда. Сам не понял, как остался один. Меня что теперь, под трибунал? – боится парнишка, аж трясет его.

– Дурной, что ли? – удивился я. – За что? Ты вон, даже с оружием идешь. У меня и такого нет.

– Это не мое. Потерял где-то в лесу. Эту винтовку уже здесь, на болотах подобрал. Патронов, правда, нет совсем.

– Ничего. Авось найдем. Не боись, Лешка, ещё повоюем.

И тут очнулся Олег! Господи, как он закричал. Если бы я был не в таком тяжелом состоянии, наверное, подпрыгнул бы. Вон Лешка как взлетел. Я думал, на дерево заберется от страха.

– Да прикрой ему рот уже, чего испугался-то! – шикнул я на рядового. Тот несколько поколебался, но подошел и быстро прижал ладонь ко рту Мельника, стал упрашивать того быть потише.

Олег внял, но стал выть. Больно ему, а что делать? Я и сам как овощ, Валерка тоже вон раненый, а храбрится. Один Матросов у нас целый.

– Олежка, ты как, живой? – спросил я. Лежали-то рядом, так что даже голос не повышал.

– Ой, млять! Как же больно-то! – вылетело у него. – Убейте меня уже, что вам стоит? Сколько мне мучиться еще?

– Мельник, мать твою, ты чего захлюпал тут, как баба на сносях? – пришлось рявкнуть и придавить авторитетом. Хотя хреновый у меня сейчас авторитет, сам чуть жив.

– Командир, не могу больше. Как стерпеть такое? Почему я не вижу ничего?