Чужой для всех. Книга 2 - [90]

-Да, господин генерал, — Франц щелкнул каблуками с наклоном головы. Подошедший генерал Вейдлинг, также чуть наклонил голову.

— Тогда пройдемте в кабинет Рейхсканцлера Германии. Ваше время, пошло...

Открылась 6-метровая в высоту дверь из красного дерева и адъютант Бургдорф ввел генерала Вейдлинга и Франца в огромный 400 метровый рабочий кабинет Гитлера. Они подошли к большому центральному столу, располагавшемуся у окна. На тяжелой мраморной столешнице лежала полностью развернутая, но прикрытая карта с военным положением на фронтах.

-Подождите здесь, Рейхсканцлер скоро зайдет, — попросил их адъютант, а сам вышел предупредить фюрера.

Францу было достаточно нескольких предоставленных минут, чтобы оглядеться и оценить роскошь кабинета, который был еще помпезнее, чем залы дворца.

Потолок комнаты был выполнен из резного палисандра, стены из красного мрамора, на них красовались геральдические знаки. Над четырьмя дверями кабинета из позолоченных медальонов взирали 4 добродетели — Мудрость, Здравомыслие, Храбрость и Справедливость.

Справа от центрального входа у камина, в котором горели пихтовые поленья, располагалось канапе. Это было основное место отдыха фюрера. Здесь же, у огня, лежала звериная шкура для его любимицы Блонди.

  Слева в глубине кабинета стоял четырех метровый инкрустированный письменный стол Гитлера, где по центру столешницы был изображен полуобнаженный меч. Над столом немецкого вождя возносился герб с изображением средневекового рыцаря, его портретное сходство, в объятиях скелета и с чертом у левого плеча. Интерьер и мебель кабинета были выполнены в стиле барокко.

-Вот, Франц, ты хотел встречу с фюрером, она сейчас состоится, — тихо промолвил Вейдлинг, наклонив голову к майору Ольбрихту. Мне удалось это сделать через Рейхсминистра вооружений и боеприпасов Шпеера.

-Спасибо, дядя Гельмут.

 -Волнуешься?

-Есть немного.

— Будь осторожен в разговоре. Не шокируй сразу информацией. Главное чтобы фюрер принял нашу сторону, поверил нам. Иначе...

 -Понимаю. Можно загреметь в подвалы Мюллера.

-С Шелленбергом встречался?

— Встречался, не успел вам рассказать. Шантажировал меня. Пытался узнать, откуда у меня информация о наступлении русских в июне 44 года.

 -Что ты ответил?

-Отшутился, сказал, что угадал. Тогда он предложил сотрудничество и переход к нему в аппарат 'СД'. Я отказался, сослался на загруженность работы в Генштабе у Гудериана.

Он пригрозил, что при худшем истечении обстоятельств может дать ход рапортам лейтенанта Эберта, о моем якобы сотрудничестве с русскими. Документы 'Абвера' 9 армии оказываются, сохранились.

-Вот шельмец! — заскрежетал зубами Вейдлинг.

Франц не успел переспросить, кого дядя имел в виду, как отворилась правая дверь Рейхсканцелярии и из квартиры, примыкавшей к кабинету, вошел Адольф Гитлер в сопровождении адъютанта.

Сгорбленный, сильно наклонившийся вперед, Гитлер держал руки за спиной и, заметно подволакивая левую ногу, устало шел к ним. Шаги были не твердые, короткие. Голова при этом была наклонена в левую сторону и повернута вверх, отчего прядь волос, зачесанных, справа вниз спадала на левый глаз. Глаза слезились и были слегка выпучены. Лицо было болезненно-бледное, опухшее.

Рядом с ним шли его верная овчарка Блонди и генерал Бургдорф. С некоторым отставанием от Гитлера шел Альберт Шпеер.

Когда Гитлер подошел к Францу, тот вытянулся по стойке смирно и четко доложил свою фамилию, должность, звание. Фюрер пожал ему руку. Пожатие было слабым, рука слегка подрагивала. Нацистский вождь внимательно посмотрел в глаза Франца и тихо произнес:

— Я знаю о вас все, майор. Вы, 'ариец'. Угадал? — Потом фюрер сделал шаг назад, окинул бледным взором Франца с ног до головы. — Да, вы настоящий ариец. Вы образец немецкого солдата. — Гитлер оглянулся по сторонам. Шпеер и Бургдорф кивнули головами, поддержав его. — Мне о вас все доложили. Только такой как Буш — этот бездарный фельдмаршал, я отправил его в резерв, смог развалить фронт, имея все данные о наступлении русских, уехать в отпуск, оставив умирать солдат в лесах Белоруссии. — При этих словах глаза фюрера лихорадочно заблестели, однако больше Францу он ничего не сказал, повернул голову в сторону генерала Вейдлинга. Сделал шаг к нему. Тот доложил о себе по указанной форме.

— Я с вами знаком? — спросил Гитлер, пожимая генералу руку.

-Да, мой фюрер. 13 апреля этого года в Бергофе я получал из ваших рук награду — дубовые листья.

-Да, да помню. С вами был еще генерал-лейтенант Хаузер на костылях. Мне легче запоминаются фамилии, а лица нет. — Гитлер впился глазами в лицо Вейдлинга, как бы стараясь его запомнить и больше не забывать. Генерал не отвел взгляда. Гитлер одобрительно покачал головой. — Мне доложили, что вы готовили операцию 'Glaube', что последним оставили свои позиции, что проявили храбрость в боях, — он повернул голову и посмотрел с упреком на Бургдорф. Мол, где награды? Тот побледнел, молчал, вытянувшись в струну. Фюрер не стал затягивать паузу и легко похлопал по плечу Вейдлинга. — Вы достойны тех дубовых листьев, генерал. Солдаты Вермахта достойны, иметь такого командира. И они бы выстояли, удержали фронт, если бы..., — Гитлер нервно дернулся, повысил голос, — если бы не бездарный Буш. Я ошибся в нем. И эта ошибка мне очень дорого обошлась. Мы потеряли группу Армий Центр. Мы потеряли лесные массивы Белоруссии, мы потеряли плодородные земли Украины. Я передал ему 5 танковую дивизию генерала Деккера с батальоном из 76 танков 'Пантер' и усилил 505 батальоном тигров из 45 'Тигров'— лучших танков в мире. Его пушка KwK 36 L/56 калибра 88 миллиметров, производимая заводом 'Wolf' в Магдебурге на дистанции 2000 метров поражает любой танк. Ему нет равных противников в бою. Днепровская цитадель должна была устоять. Каждый город — крепость, каждая река — непроходимая водная преграда. Если бы не Буш! Этот выскочка, Эта бездарь! ....— Гитлер возбужденно забегал по кабинету, входя в раж. Руки по-прежнему он держал за спиной. Ему так было привычнее, чтобы левая, отнявшаяся рука, не болталась как плеть. — Но не все потеряно, — истерично выкрикнул фюрер. — Германия выстоит. Армия Вермахта непобедима. Чем сильнее нас бьют, тем наши армии становятся белее закаленными, более опытными, более неуязвимыми, более сильными.