Чужими руками - [3]

— Привет тебе, хозяин! Почта есть. Особо важная — под грифом «ОуДжиЮ».

«ОуДжиЮ» означало Оксфордский Галактический Университет — организацию, для которой археология была наукой, а не только доходным бизнесом.

— Дай сначала умыться, — ответил археолог.

Приняв душ и переодевшись в просторные шорты и гавайку, Рассольников по деревянной лесенке поднялся на второй этаж. Там располагался рабочий кабинет, куда был путь заказан и подружкам, и собутыльникам Платона. А коллег-конкурентов археолог и на пушечный выстрел к дому не подпускал.

Рассольников уселся в черное рабочее кресло с антигравитатором. Если понадобится, на нем можно летать — быстро, хоть и недалеко. Затем Платон мысленно приказал Колобку вывести изображение на экран.

— Не в спешке счастье, торопыга хренов. Твой адресат просил тебя…— Комп сделал паузу, выдерживая ритм, — …поставить многослойную защиту. Вдобавок — быть бдительным как полк НКВД.

— А сразу ты не мог сказать? — укорил его Платон. — И сам защиту ты не мог поставить? — невольно он стал изъясняться в том же стиле.

— Помилосердствуй: все давно готово, — компьютер поспешно сменил тон. — Уверен будь: граница на замке.

Тихонько загудел зуммер, стены дома задрожали, естественное дневное освещение мигнуло, как древняя лампочка при перепаде напряжения, и кабинет словно погрузился в заросший пруд — в толщу зеленоватой, цветущей воды.

— Посторонняя активность не наблюдается. Коды не взломаны, — Колобок заговорил по-человечески.

Настенный экран вспыхнул, и перед археологом возникла фигура развалившегося в силовом кресле профессора Биттнера. Резко омолодившийся, утративший солидность профессор был похож на аспиранта.

— Звякни мне поскорее, — командным голосом произнес Биттнер. — Я дома. Закрытый канал зарезервирован. Счетчик щелкает. Будь добр, не истощай без нужды мой кошелек. — И Рассольников, и Биттнер, как все кондовые историки и археологи, употребляли множество ископаемых слов.

Экран опустел. Вместо господина Биттнера в интерьере там теперь была заставка — стереография джунглей планеты Великий Лес. Изображение не просто менялось — оно жило: ползучие лианы опутали, пытаясь раздавить, каракатицу-джабраила, прыгунец сигал с ветки на ветку, ветер раскачивал верхушки пальм-опахал, бордовые облака неслись по небу.

— Ну и су-у-ука…— с большим чувством протянул Платон. Генеральские интонации профессора выводили его .из себя, но приходилось терпеть — невыгодно портить отношения с Оксфордом.

Археолог вышел на коммутатор трансгалактической связи. С экрана ему улыбнулось прекрасное личико виртуальной операторши.

— Здравствуйте, мистер Рассольников. Мы ждали вашего звонка. Вас устраивает стандартный набор защитных программ, которые мы обновляем ежечасно… или вы располагаете чем-нибудь особенным?

Платон ответил не раздумывая:

— Конечно, устраивает.

Виртуальная девушка просияла; она была восхитительна. Как жаль, что она не живая.

— Соединяю. Приятного разговора.

После десятисекундной паузы на экране снова возникла профессорская комната. И Биттнер все так же сидел в своем любимом кресле.

— Эти шпионские страсти у меня уже вот где, — буркнул Рассольников вместо «здрасьте». — От них бывает мигрень.

— Таковы требования заказчика, мой юный друг. — Биттнер старался придать внушительности звонкому голосу. — Кто платит, тот и заказывает музыку. — Из-за вопиющего несоответствия профессорского самоощущения и внешности Платону стало смешно, и он с трудом сдержался, чтобы не прыснуть.

— Я внимательно слушаю, — сделав над собой усилие, произнес археолог.

Биттнер хмыкнул и перешел к делу:

— Ты, конечно, слышал о тибетских экспедициях СС. Так вот: есть неплохие шансы разыскать артефакты тех двух, коими руководил оберштурмфюрер Эрнст Шеффер.

Платон был разочарован: глупо идти по чужим стопам, но еще глупей быть при этом сотым по счету.

— Там уже потоптались все кому не лень…— уныло протянул он.

Рассольникову хотелось побыстрее закруглить разговор и отправиться в любимый бар «Голубая скала». Бар нависал над речными водами, укоренившись на краю замшелого камня величиной с небольшой астероид. В здешних краях подобные «камешки» встречаются сплошь и рядом, и они до сих пор приводили Платона в восхищение. После одинаковых пляжей и аккуратных лесопосадок курортной планеты Гея-Квадрус, где он прожил долгих три года, сохраненные на Старой Земле островки дикой природы грели ему душу. Профессор согласно покивал и ответил:

— Я тоже так думал, пока…— Замолчал, подбирая , слова. — Пока меня не ткнули носом в подлинный дневник Шеффера. Удивительный по ясности изложения документ.

— Если вдруг что-то всплыло спустя столько веков, — решительно заявил археолог, — это умело скроенная деза либо академическая шиза.

Биттнер хихикнул.

— Если же случилось чудо, и действительно раскопали что-то стоящее, по следу устремится целая свора. А я терпеть не могу, когда мне дышат в затылок. При всем уважении к тебе, я в такие игры не играю.

— Верю-верю любому зверю, но только не тебе. Особенно после блестящего добытая «золотого горшка». Никакая свора тебе не помеха. Наверное, у тебя есть другой заказ…— Биттнер почесал подбородок, скрипя трехдневной университетской щетиной по моде девяностых годов «золотого века».