Чужие ветры. Копье черного принца - [44]

Но это оказалось нелегким делом. Первой цифрой в строке была тройка. В русском алфавите ей соответствовала буква «В». Второй была четверка, то есть «Г». Через несколько минут верхняя строка была расшифрована, но… легче от этого не стало. Ибо что могло означать слово «ВГДББ»? Нет, здесь что-то не так…

Проще, если каждая буква обозначена двузначной цифрой. Тогда первая и вторая идут подряд — 34 и 35. Что это за буквы? Глупости! Ведь в русском алфавите всего 32 буквы!

Андрей вернулся к дистанционной трубке. Снова принялся ее рассматривать. Каждая из трех букв «OKW» приходилась ровно против одной из цифр. Первая буква «О» стояла против цифры 19. «Я расшифровывал исходя из того, что „А“ — первая буква алфавита, — сказал себе Андрей. — Если „А“ равно единице, то „О“ равняется пятнадцати».

На трубке эта буква стояла против цифры 19. Андрей написал на бумаге весь алфавит и пронумеровал, начиная с «О», против которой поставил цифру 19. Теперь «А» равнялось пяти, а следовательно, цифры 34 и 35 приходились на «Э» и «Ю». Третьей была буква «Ж». Что такое ЭЮЖ? Абсурд!

А вдруг это написано не по-русски? Конечно, не по-русски! Если этот текст действительно представляет собой шифрограмму, то она скорей всего может быть написана либо по-английски, либо по-немецки. Начнем с немецкого!

Использовав найденный им прием, Андрей подменил в первом слове цифры буквами и получил… немецкий артикль «Der». После этого, почувствовав себя значительно уверенней, он принялся расшифровывать вторую строку… И опять все пошло прахом!

— А ну-ка, подставлю следующую букву! — Андрей написал на бумажке теперь уже немецкий алфавит и начал вести разгадку, исходя из очередной комбинации, то есть, что «К» равно тройке.

— Что из этого выйдет?

Из этого вышло то, от чего глаза у Андрея едва не полезли на лоб. Читая в новом ключе, он получил немецкое слово «Dachs». Итак, «Der Dachs», что по-русски означает «барсук». Слово само по себе еще ничего не говорящее, но уже настоящее, нормальное слово.

— Ну, теперь-то я держу тебя за хвост! — проговорил Андрей, обращаясь неизвестно к кому — то ли к загадочному барсуку, то ли к колонке цифр. Если к барсуку, то он подвел. Известно, что у этого животного хвост очень короткий. И он выскользнул из рук Андрея на следующей же строке.

Но Андрей не огорчился. Он уже догадался, что для следующей строки надо подставить третью цифру. Подставил, прочел слово, давшее начало к следующей строке. Над следующей побился около часа, но прочел и ее. Теперь уже он знал фразу: «Барсук струсил».

С трудом оторвав взгляд от записей, он радостным шепотом повторил эти два слова. И только теперь почувствовал, что очень устал. Глухо и часто стучало сердце, пульсировало в висках и даже в запястьях. В голове стоял звон.

Раскрытый портсигар валялся пустым.

Лампа над столом мерцала в синеватом тумане.

Андрей подошел к окну. Распахнул его. Слева, над зданием школы, загорался оранжевый рассвет. Где-то вдалеке залаяла собака. Больше ни один звук не нарушал тишину.

Андрей стоял, облокотившись на подоконник, и жадно дышал. С земли тянуло влажной свежестью. Надо было постараться ни о чем не думать минуты две-три. Но это было очень трудно. В мозгу стучало: «Бар-сук, бар-сук, бар-сук…»

Постояв у окна некоторое время, Андрей опять закрыл его, плотно задернул полотняные шторы, вынул из чемодана пачку «Примы», переложил ее содержимое в портсигар, придвинул стул к столу и вернулся к прерванной работе.

Пока не будет расшифрован весь текст до конца, не следовало строить никаких догадок или предположений. Но они, смутные, отрывочные, то и дело ускользающие, назойливо лезли в голову. Это мешало сосредоточиться.

Думая, что правила пользования шифровальным аппаратом уже найдены, Андрей приступил к работе сравнительно спокойно. Но почти сразу наткнулся на новое препятствие. Старые комбинации цифр не годились! Только минут через двадцать мучительных размышлений удалось найти новую — сумму двух цифр, стоявших против букв «О» и «К». Прочитано два слова — и очередная загвоздка!

Портсигар опять быстро пустел. Снова застучало в висках. Однако работа все же близилась к концу, медленно, но верно. Слово за словом наносил Андрей на бумагу; останавливался, шептал написанное и продолжал двигаться дальше. Писал, порой зачеркивал, снова писал, ничего не видя, ничего не слыша вокруг. Отрывался от работы для того только, чтобы закурить очередную сигарету.

К реальной действительности Андрея вернул настойчивый стук в дверь. В эту минуту, расшифровав последнее, очень короткое слово, Андрей встал. Лицо его горело. Взгляд блуждал по сторонам. Люди, знавшие Андрея как человека очень сдержанного, были бы удивлены, увидев его в эту минуту. Майор госбезопасности напоминал поэта, охваченного вдохновением.

Стук не прекращался. Андрей открыл дверь. В комнату вошла Алина.

— Что с вами? — воскликнула она. — На дворе солнце, а у вас горит свет и накурено, хоть топор вешай! Чем вы занимались всю ночь?

Тут она бросила взгляд на стол.

— Бумаги-то сколько исписали! Вы что, стихами занимались?

Андрей не ответил. В его утомленном сознании переход из одного состояния в другое совершался очень медленно. «Расшифрованный текст показывать нельзя!» — подумал Андрей. Шагнул к столу, чтобы загородить его собой, и вдруг покачнулся. Сделав усилие, сложил губы в улыбку.