Чужие уроки — 2006 - [6]

Необычный поворот сюжета, не правда ли? Для усиления театрального эффекта рискну даже запустить спойлер, нарушающий каноны детективного жанра: в Прологе нашей истории описана встреча двух непримиримых конкурентов - генерального директора Сhristie’s Кристофера Дэвиджа и генерального директора Sotheby’s Дианы Брукс. После секретного рандеву леди Диди полетела в Детройт - отчитываться перед своим боссом… Альфредом Таубманом! Именно из-за этой встречи шесть лет спустя пожилой миллиардер оказался за тюремной решеткой! Согласитесь, крутое имбирное пиво сварил из своей жизни мичиганский Дега!

Бизнесмены и джентльмены

В Sotheby’s Альфред Таубман вступил «белым рыцарем»

[14]. Учрежденный в 1744 году книжным торговцем Самюэлем Бейкером старинный британский аукционный дом через два с половиной века своего бренного существования дошел до такой финансовой ручки, что в начале 80-х стал объектом враждебного поглощения, предпринятого одной изысканной бруклинской парочкой - Стивеном Свидом и Маршаллом Коганом, промышлявшими изготовлением ковровых подкладок. Для верхушки Sotheby’s, привыкшей управлять бизнесом в перерывах между охотой в шотландских родовых поместьях и великосветскими балами в лондонских апартаментах, явление на горизонте потенциальных хозяев в замызганных лапсердаках, ермолках и с массивной золотой цепью на брюхе рисовалось в ярко выраженных апокалиптических красках.

На фоне «ковровиков» Свида и Когана Альфред Таубман, со своей широкой улыбкой и крепким рукопожатием, вселяющим уверенность в ведении «честного и открытого бизнеса», смотрелся рыцарем Круглого Стола легендарного короля Артура. Не удивительно, что Sotheby’s принял мичиганского предпринимателя с распростертыми объятиями, надеясь на перевоспитание и привитие светских манер. Последние были в явном дефиците: на приеме в лондонской Королевской Академии Искусств Альфред Таубман, заприметив знакомого по Sotheby’s, сэра Джона Хэйла, раскинул в дружеском пароксизме руки и с ревом «Джон, старина! Как дела?» ринулся наперерез британскому аристократу, который как раз в этот момент вводил под руку в зал Ее Величество королеву Елизавету! Сэр Джон выдавил лимон улыбки: «Видите ли, в настоящий момент я несколько занят, однако с большим удовольствием пообщаюсь с вами немного позже!»

Общаться, все же, особенно не пришлось: не успел Таубман получить контроль над аукционным домом, как тут же принялся чистить конюшни аристократов. Вернее, не конюшни, а саму голубую кровь: за пару-тройку лет он уволил большинство «старой гвардии», у которой отсутствие деловых талантов с лихвой компенсировалось сословными амбициями, ввел американские принципы менеджмента, а затем вытолкнул Sotheby’s на биржу.

Финансовым джокером Альфреда Таубмана всегда было умение выдерживать тонкий баланс между акциями, предоставляющими право на получение дивидендов, и акциями с эксклюзивным правом голоса. Стратегия, примененная магнатом как в собственном предприятии Taubman Centers, так и в благоприобретенном Sotheby’s, такова: при первой же возможности излишек обыкновенных акций конвертируется через биржу в наличные деньги, а доля привилегированных бумаг (preferreds) с правом голоса доводится до контрольного пакета. Так, в Taubman Centers семейному клану Альфреда принадлежит менее 15% обыкновенных акций компании (тех самых, что котируются на Нью-йоркской фондовой бирже), при этом пакет Class B Preferreds обеспечивает Таубманам 33,6% голосов, позволяющих блокировать любое решение на собрании акционеров. Показательно, что привилегированные бумаги, предоставляющие контроль над компанией с рыночной капитализацией почти в 2 миллиарда долларов, Таубман выкупил за… 38 тысяч 400 долларов! Такая же ситуация сложилась в Sotheby’s: владея 22% компании, Таубман контролировал 63% голосов. Вот вам и мальчик-заика с дислексией!

Пути господни, однако, неисповедимы: в начале 90-х, вопреки go public

[15] и неимоверным усилиям Альфреда Таубмана по модернизации компании, финансовое положение Sotheby’s достигло критического перигея: за неполных три года уровень продаж снизился более чем в два с половиной раза (2,9 миллиарда долларов в 1989, против 1,1 - в 1993), что, в свою очередь, вывело компанию на чистые убытки из-за традиционно высокой себестоимости аукционного бизнеса. Самое неприятное - ухудшение показателей было вызвано не объективными обстоятельствами (скажем, мировым падением спроса на картины, антиквариат и драгоценности), а неимоверным напряжением конкурентной борьбы и летальными уловками, на которые приходилось идти ради переманивания клиентуры.

Законодателем моды на бездарную конкуренцию явился аукционный дом Christie’s - последний атавизм британского аристократического капитализма в отрасли. Антиквары шутили, что в Sotheby’s собрались бизнесмены, изо всех сил старающиеся походить на джентльменов, а в Christie’s - джентльмены, из кожи вон лезущие, чтобы походить на бизнесменов. Стремясь переманить как можно больше состоятельных клиентов, Christie’s практически ликвидировала комиссию для продавцов, подсластив конфету еще и порочной практикой «безотзывного кредитования», которое гарантировало клиентам, выставляющим экспонаты своих коллекций в Christie’s, обговоренную цену до проведения самого аукциона. Иными словами, Christie’s покупала антиквариат за собственные деньги, рискуя надолго остаться с неликвидным товаром на балансе - ситуация более чем вероятная в условиях многофакторных и слабо предсказуемых колебаний спроса в аукционном бизнесе.