Чужие сны - [94]
Давыдов почувствовал, что напряжение наконец-то покинуло его. Он был спокоен. Абсолютно спокоен.
— Я предлагаю, — сказал Денис сладким как рахат-лукум голосом, не спуская глаз с лыбящегося Родионова, — начать с вопросов. С вопросов обо всем. О литературе. О кино. О политике. Об истории. Давайте говорить о том, что интересно вам — без ограничений. А уж потом я расскажу о романе. Почему я его придумал? Зачем написал? И кто он такой — Великий?
В зале тоже слышали крики у входа — их нельзя было не слышать. Объектив камеры, установленный в нескольких метрах от импровизированной сцены, шарил по Давыдову и Новицкому с упорством прожектора воздушной обороны, выискивающего вражеский самолет.
Давыдов увидел руку пани Ларисы, сжатую в кулачок. Кулачок аж побелел от напряжения. Базедовы глаза лезли из орбит, улыбкой партийной дамы можно было порезаться.
Рядом приплясывал в предвкушении Богдасик.
Девушка во втором ряду. Не журналистка. Читатель. Свитер с воротом под горло, скромный макияж. Завсегдатай бардовских концертов, КСПшница, поэтесса…
— Простите, Денис Николаевич, а можно сразу по теме?
— Можно. Вас как зовут?
— Оля.
— Очень приятно, Оля. Давайте по теме.
— Спасибо. Я читала все ваши книги…
— Спасибо. Это лучший комплимент автору.
Девушка отбросила челку.
— Мне не все понравились.
— Мне тоже, — сказал Давыдов, улыбаясь.
Зал немного расслабился и даже рассмеялся негромко.
— Когда вы пишете о политике, об Украине — это живое. Это — сейчас. Это нужно, я понимаю. Скажите, господин Давыдов, учитывая то, что у нас сейчас за окнами… для кого ваш роман об Ироде? Кому это может быть интересно?
Давыдов ждал подобного вопроса, но не в первую минуту. Он был готов отвечать, но зал не был готов услышать ответ. Но нужно было что-то говорить. Сейчас.
— Вам, — сказал Давыдов. — Вот ему…
Он нашел взглядом парня в форме АТОшника, стоявшего в углу. Глаза у вояки были хорошие, умные, Денис легко узнавал людей, которые хотят и умеют учиться.
— Я уж не говорю о своем друге Новицком, — добавил Давыдов. — Издатели — они скряги по сути и копейки не потратят на то, что нельзя продать.
Новицкий оторвался от экрана и сделал лицом книксен.
— Видите ли, Оля… — Давыдов попытался уловить, пробежит ли по залу от этой косплейной фразы легкий смешок, но снаружи так яростно орали «Ганьба!», что расслышать нюансы не удалось. — Для того, чтобы правильно понять мой откровенный ответ на ваш весьма уместный вопрос, надо предварительно решить для себя — а изменились ли люди за последние 2000 лет настолько, что история Ирода стала неактуальной? Мы стали другими или остались прежними? Мы по-другому любим? По-другому ненавидим? Мы стали меньше предавать? Разлюбили власть? Убийство стало для нас табу? Что, собственно, изменилось, кроме численности и способов массового убийства?
— А как же технический прогресс? — спросил кто-то из зала.
— Меня это тоже весьма огорчает, — развел руками Давыдов, — но на человеческой природе прогресс не сказался никак. Мы по-прежнему самая опасная и жесткая разновидность человекообразных обезьян. Что еще?
— Нравственность, — сказала женщина с выражением обиженной невинности на лице.
Она сидела за небольшим столиком у самой стены и несла свою обиду на окружающий мир, как атлет несет факел с олимпийским огнем: с гордостью и чтоб все видели.
— И снова вынужден вас разочаровать, — Денис вежливо улыбнулся, чтобы не усугублять душевные раны дамы. — Нравственные императивы нашего общества христианские, тут даже большевики ничего не смогли изменить. Но откуда христиане взяли заповеди, по которым должно жить общество? Все эти «не убий», «не возжелай», «не прелюбодействуй»?
— Ветхий Завет! — отозвался тот же голос из зала и на этот раз Давыдов успел заметить говорившего — мужчина лет сорока — сорока пяти, со смутно знакомым лицом и большими залысинами у висков.
— Совершенно верно, — кивнул Денис. — А что такое Ветхий Завет, если не часть Пятикнижия? Сколько лет назад написана Тора? Больше 5000? А мы все еще пользуемся нравственностью со скрижалей, которые вручили Моисею, — и ничего? Годится? Понимаете, со мной можно спорить о деталях, но по сути я прав. Человек сегодняшний от человека двухтысячелетней давности не отличается ничем. И не важно, кто у меня главный герой — царь Ирод или Васыль с Троещины, если нравственные проблемы, которые они решают, схожи. Просто образ Ирода дает возможность создать эпическое полотно, с замахом на вечность, а учитывая тематику моих прежних романов, Ирод мне даже роднее…
— Дочекалися… — перебила Давыдова пани Лариса, кривя нарисованный рот. — Дочекалися ми з вами, любі друзі! Ірод йому рідніший! Я щось не розумію, пане Денісе, якщо Ірод вам такий рідний, то що ви тут у нас робите?
Давыдов посмотрел на гостью, как солдат на кусачую вошь, но пробить такую броню оказалось невозможно.
— Це дуже велике лихо, любі мої, якщо відомий письменник не може визначитися з тим, хто йому по-справжньому близький, а хто ні! Пробачте, пане Давидов, але навіщо нам, українській спільноті, якийсь там Цар Іудейський?
— Це ви до мене звертаєтесь? — спросил Денис, переходя на украинский.
Мир, в котором рухнули плотины и миллионы людей расстались с жизнью за несколько дней… Зона бедствия, зараженная на сотни лет вперед, в которой не действуют ни законы природы, ни человеческие законы. Бывшая Украина, разодранная на части Западной Конфедерацией и Российской империей. Тюрьма для инакомыслящих и уголовников, полигон для бесчеловечных экспериментов над людьми, перевалочный пункт для торговцев оружием и наркотиками, поле битвы между спецслужбами разных стран, буферная зона между Востоком и Западом, охраняемая войсками ООН, минными полями и тысячами километров колючей проволоки.
Битва систем и идеологий разворачивается на улицах Лондона, в мангровых зарослях Кубы, в красных пустынях Африки, на заснеженных пустошах разорванной на части Украины, в затопленной небывалым ливнем Москве. Продажные политики, шпионы, террористы, наемники и бунтари – кто из них решит судьбу страны, а кто равнодушно подставит ее под удар Волны? Где кончается вымысел и начинается правда? В этой книге предсказаны конфликт в Грузии, газовые войны и раскол Украины. В героях этого апокалипсиса вы легко узнаете знакомых вам украинских и российских политиков.
Иногда не важно, что ты делаешь... Иногда не важно, что о тебе подумают... Иногда важно только одно... «ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ...»Солнце и море, кровь и безумства плоти, секс, предательство и предчувствие трагедии сопровождают поиски затонувшего в годы революции у берегов Кавказа старого китайского жемчуга…СОКРОВИЩЕ ПОЛУЧИТ ТОЛЬКО ОДИН…
Иногда не важно, что ты делаешь... Иногда не важно, что о тебе подумают... Иногда важно только одно... «ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ...» Солнце и море, кровь и безумства плоти, секс, предательство и предчувствие трагедии сопровождают поиски затонувшего в годы революции у берегов Кавказа старого китайского жемчуга… СОКРОВИЩЕ ПОЛУЧИТ ТОЛЬКО ОДИН …
«Школа негодяев» – это четвертая и заключительная книга тетралогии «Ничья земля»: «Ничья земля», «Дети Капища», «Дураки и герои», «Школа негодяев».Продолжается одна, главная, линия – борьба за выживание на «ничьей земле» Михаила Сергеева, бывшего оперативника ГРУ, пенсионера после развала страны. Он вынужден рассчитывать только на себя и своих близких друзей. За что он теперь воюет? За какую страну? За какую справедливость? Вот он принимает решение отдать заведомым террористам возможный компонент оружия массового поражения.
Вакцина, останавливающая смертоносный вирус, найдена, но для Книжника это только начало нового пути. Пути, на котором все не так, как казалось раньше. Враги становятся друзьями. Добро превращается в зло. Жестокость – в милосердие, а ненависть – в любовь. Потому что только любовь и преданность могут спасти мир, где люди умирают молодыми… «Не время умирать» – продолжение романа-антиутопии «Лучший возраст для смерти» (2017), вторая книга трилогии «Умереть молодым».
Кира Медведь провела два года в колонии за преступление, которого не совершала. Но сожалела девушка не о несправедливости суда, а лишь о том, что это убийство в действительности совершила не она. Кира сама должна была отомстить за себя! Но роковой выстрел сделала не она. Чудовищные воспоминания неотступно преследовали Киру. Она не представляла, как жить дальше, когда ее неожиданно выпустили на свободу. В мир, где у нее ничего не осталось.
В маленьком провинциальном городке Дерри много лет назад семерым подросткам пришлось столкнуться с кромешным ужасом – живым воплощением ада. Прошли годы… Подростки повзрослели, и ничто, казалось, не предвещало новой беды. Но кошмар прошлого вернулся, неведомая сила повлекла семерых друзей назад, в новую битву со Злом. Ибо в Дерри опять льется кровь и бесследно исчезают люди. Ибо вернулось порождение ночного кошмара, настолько невероятное, что даже не имеет имени…
С детства Лиза Кот была не такой, как все: её болезнь – гиперамнезия – делала девочку уникальной. Лиза отчетливо помнила каждый день своей жизни. Но вскоре эта способность стала проклятьем. Слишком много в голове Лизы ужасных воспоминаний, слишком много боли она пережила, слишком много видела зла. Но даже ее сверхмозг не может дать ответа, как все изменить…
На озере рыбачат два друга. На пляже развлекается молодежь. Семья с маленькими детьми едет на машине в отпуск. На первый взгляд, эти люди не связаны друг с другом. Но… Каждый из них совершает маленькую ошибку. Судьба, а может, и рок, сводит героев в одно место, в одно и то же время… И вот уже один погибает, другие переживают смертельный ужас, а третий – на пороге безумия из-за сжигающего его душу чувства вины.
Главные старты четырехлетия уже не за горами и всё, к чему стремился Дима, совсем скоро может стать реальностью. Но что, если на пути к желанному олимпийскому золоту встанет не только фанатка или семейство Аргадиян? Пути героев в последний раз сойдутся вновь, чтобы навсегда разойтись.
Журналист Бен Вайднер зашел к своей новой знакомой и обнаружил, что она убита. Молодую женщину утопили в ванне на глазах ее семилетнего сына. На стене в ванной журналист прочел надпись: «Вас будут окружать мертвые» – предсказание, которое он услышал от ясновидящего. Бен сразу же попал под подозрение. Он отчаянно пытается доказать свою непричастность к страшному преступлению. Но тут происходит новое убийство, а улики опять указывают на Бена Вайднера…