Чужие сны - [37]

— Ехать будем долго, — сообщил очевидное воспрянувший духом Курочкин. — Отвезем тебя, Денис, к поезду и поплетемся с Кариной ко мне, пироги[17] кушать! Зина уже налепила, наверное, к вашему приезду!

— А в гостиницу? — спросила Карина.

— В гостиницу поедем после ужина, когда безобразие разгребут. Часам к одиннадцати тебя повезу. Все стоит. Ты просто не представляешь, что творится! Если к ночи станет лучше. А если нет, то останешься у нас! Зина будет очень рада!

Ни Денис, ни Карина никогда не питали болезненного пристрастия к вареникам и галушкам, даже к пельменям относились холодно, но в среде их коллег и друзей почему-то укоренилась традиция кормить гостей из Украины украинскими национальными блюдами. Наверное, так здесь понимали гостеприимство.

Борщ, сваренный бывшей коренной москвичкой Зиной Курочкиной, походил на настоящий украинский борщ так же, как воробей на орла, но и его приходилось хлебать с благодарным выражением лица, чтобы не обидеть хозяйку.

С варениками-пирогами дело обстояло лучше, но ненамного, хотя внешне они практически копировали настоящие. Лучше всего Зине удавались пельмени, но пельмени считались украинским блюдом чисто условно, так как приходились вареникам всего лишь дальними родственниками.

— Так что — сначала Зиночкины пироги потребим! Она и с картошкой приготовила, и с капустой… Жаль, что Денис не попробует! — посочувствовал Курочкин на полном серьезе, продвигаясь еще на пять метров. Его широкоскулая физиономия с веселыми шкодливыми глазами возникла в зеркале заднего вида.

— Вы, наверное, в самолете не спали? А, Давыдовы? Глаза красные, как у вампиров! Не писатель с женой, а порождение сумерек!

Он хихикнул. Для бывшего участника бандитского движа Курочкин был прекрасно образован, мягок и дружелюбен в общении. До того момента, как речь не заходила о деньгах и бизнесе. Тут пушистость исчезала и обалдевший от напора и волчьей хватки клиент бросался искать пятый угол. Но с Давыдовыми Михаил был сама нежность и заботлив, как отец.

— Так что давайте поспите пока. Подавите подушку. Ехать долго, места хватает.

Давыдовы действительно практически не спали с момента неудачного погружения, вернее, спали урывками. Несколько часов короткого тревожного сна, полного ярких сновидений — незнакомых людей, образов, улиц, на которых они никогда в жизни не были, городов, которых никогда не посещали — не приносили облегчения. Каждую ночь они обреченно, словно удавленники, неспособные выбраться из удушающей петли, висели между сном и явью, не понимая, где кончается одно и начинается другое.

Давыдову всю жизнь хватало на отдых шести часов, но если ему доводилось неделю-другую спать меньше нормы, то он постепенно начинал терять энергичность и засыпать едва ли не с открытыми глазами. Накопившаяся в организме усталость заставляла мозг переключать сознание в режим сна без приказа хозяина. Это был своеобразный защитный механизм, который сейчас не срабатывал. Давыдов буквально валился с ног, и казалось, готов был отрубиться на ходу, но закрыв глаза, не мог уснуть, что ни делал.

Ни алкоголь, ни снотворное не могли помочь отправить его в нокаут. От смеси таблеток и спиртного он пошел мелкой сыпью, как при крапивнице, а после бутылки виски, выпитой с Кариной на двоих, получил ужасное расстройство желудка.

Как ни странно, ни у Дениса, ни у Карины головы от постоянной бессонницы не болели. Стали тяжелыми — это да, но мигрени не было. Просто Давыдовы, словно мухи, глубже и глубже увязали в смоле чужих снов, которые изо дня в день становились все страшнее, и вязкая густая смола иной реальности застывала янтарем, превращая Дениса и Карину в скованных желтым камнем диковинных насекомых.

В салоне «тахо» было тепло, и после пробежки по морозу совет Курочкина казался дельным. Карина положила голову на плечо Давыдова. Урчал мотор, негромко ворковало радио, джип двигался рывками, то застывая на несколько минут, то оживая, чтобы продвинуться на пару метров.

Денис обнял жену за плечи и закрыл глаза…

Мир Параллель-1 Начало ноября

…И вздрогнул от того, что мучительно кололо висок. Ощущение было странное — будто бы только что проснулся, но он точно помнил, что встал еще в восемь вечера прошлого дня. Сейчас время перевалило за полдень, Кирилл сидел в машине у дневного клуба со странным названием «Отросток» и не мог сообразить, как он сюда попал. Кондиционер работал на полную мощность — еще бы! — термометр на приборной доске показывал 61 градус по Цельсию, а в салоне можно было вполне нормально дышать.

Райончик, где находился «Отросток», был так себе — полно отселенных домов, в которых еще жили те, до кого не добралась коммунальная полиция, полсотни пустых, брошенных своими хозяевами, отправившимися севернее искать новую и более легкую жизнь. В безлюдных кондоминиумах из некогда красного, а теперь выжженного светилом до желтизны кирпича, до сих пор работали системы жизнеобеспечения — дармовая энергия лилась на крышные солнечные батареи с небосвода, питая кондиционеры, нагнетатели и холодильные установки. Постепенно оборудование выходило из строя, но все же изрядная его часть все еще продолжала исполнять свои функции. В брошенных домах, как водится, бузила молодежь, собирались разного рода криминальные элементы, селились беглые, кому встречаться с полицией было вредно для здоровья, и просто изгои, которым не было места в существующем мире, или те, кто хотел из этого мира сбежать.