Чужие сны - [31]

— Разумеется.

— И чем там обосновывают отказ?

— Ничем. Нельзя, и все.

— Ну вот. Нельзя. А если предположить, что эти кочевники — никакие не кочевники… или, по крайней мере, не такие они дикие, как это может показаться, а дело тут вообще в чем-то Другом, а?

— В чем именно? — недоуменно спросил Хед-ден.

— Ну, мало ли в чем… — туманно откликнулся Ольшес. — И вот еще что. Нам ходить по городу — нельзя. А другие, между прочим, ходят. Нас и в этом надули.

— Кто ходит?

— Представители всех государств Ауяны. Свои, к сказать. Заперты лишь мы, инопланетяне.

— Но ведь разрешили и нам выходить, — сказал Елисеев. — Может, это был просто своеобразный карантин?

— Может, — согласился Ольшес. — А может, есть и другая причина.

— Какая?

— А такая, что рядом с Правителем, когда он подтверждал свое разрешение, стоял человек с пистолетом под мышкой, — спокойно сказал Ольшес.

Ласкьяри пришла как раз перед обедом, и земляне пригласили девушку к столу. Дежурным был Хедден. Ласкьяри внимательно наблюдала за тем, как ловко Богдан Маркович накрывает на стол, подает блюда, и сказала наконец:

— Все-таки я не понимаю, почему вы отказались от прислуги. Вам ведь предлагали очень хороший штат, опытных, обученных людей. А вы — все сами. Зачем? Боитесь за свои грандиозные секреты?

Елисеев развел руками:

— Ласкьяри, милая! Мы уже столько раз объясняли вам, что не привыкли к этому. Нам гораздо легче все сделать самим, нежели видеть, как совершенно посторонние люди стараются для нас. Кроме того, у нас тут масса всяких кибернетических устройств. Так что основную часть всей работы выполняют они.

— Не понимаю. И наверное, никогда не пойму, — отрезала девушка.

— Ну подумайте еще раз, Ласкьяри, — язвительно произнес Росинский. — Мы — здоровенные мужики, делать нам у вас нечего, вы нас никуда не выпускаете, все переговоры, встречи — только во дворце, да и то не каждый день такое случается. Чем нам занять остальное время ? Вот мы и развлекаемся — полы подметаем, обед готовим. Вот если бы…

— Что — если бы?

— Если бы нам, например, разрешили, как это бывает в других звездных системах, на других планетах, поездки по стране — с лекциями, с рассказами о Федерации, — смотришь, нам и понадобился бы ваш хорошо обученный штат. А так… — Росинский демонстративно развел руками.

Ласкьяри подумала. Посмотрела на Елисеева, на Росинского и совершенно особенный взгляд бросила в сторону Ольшеса — напряженный, острый. Потом заговорила.

— Возможно, вы и получите такое разрешение. В ближайшем будущем. Это зависит только он вас самих.

— Вот как? — удивился Елисеев. — И в чем же —выражается эта зависимость?

— Узнаете, когда время придет. И дочь первого министра перевела разговор на другую тему.

Глава 4

Едва на Столицу опустилась ночь, как инспектор Особого отдела Даниил Петрович Ольшес выскользнул из здания консульства через дверь, выходящую в сад. Он даже не стал оглядываться — он прекрасно знал, что сотрудникам консульства и в голову не придет, что он способен на такие штучки… кроме, конечно, самого консула, которого поневоле пришлось посвятить — правда, лишь отчасти, — в инспекторские дела. Но консул, само собой, не станет препятствовать работе инспектора.

Даниил Петрович в этот момент выглядел несколько необычно для сотрудника консульства. На нем был местный спортивный костюм и кроссовки. Как будто инспектор собирался много и упорно бегать.

Однако, выйдя из консульского сада на тихую узкую улочку, инспектор сразу повернул направо и пошел спокойным неторопливым шагом, углубляясь в путаницу пустых, молчаливых переулков.

Наконец, миновав очередной поворот, он остановился возле мрачного, обшарпанного трехэтажного жилого дома и заглянул в полуоткрытую дверь темного парадного. Из парадного несло сыростью и гнилью. Ольшес прислушался. Наверху заскрипели ступени — кто-то осторожно спускался по шаткой деревянной лестнице. Через минуту из подъезда вышел человек, одетый, как и Даниил Петрович, в спортивный костюм. В лицо инспектору ударил луч фонаря. Ольшес зажмурился и буркнул:

— Да я это, я. Идем? Человек молча кивнул и двинулся вперед. Не прошли они и двух кварталов, как их догнал рикша, влекущий двухместную коляску. Ольшес и его спутник уселись на жесткие сиденья, и рикша стремительно помчался к западному району Столицы, к узкой речке, пересекающей город. Добравшись до речной набережной, он повернул налево, и Ольшес понял, что их цель находится где-то неподалеку от устья. Но чем ближе к морю, тем богаче и фешенебельнее становились улицы, и, соответственно, тем больше было на них полиции… а это инспектору было совсем не по душе. Однако выбирать сейчас не приходилось.

Когда перед ними возник кружевной мост, ведущий на другой берег реки, рикша остановился. Спутник Ольшеса тихо сказал:

— Все, дальше пешком.

Олыиес молча выпрыгнул из коляски.

Они с видом праздношатающихся направились к мосту, но уже издали увидели, что у въезда на него стоит ночной патруль.

— Опять они за свое… — пробурчал спутник инспектора. — Документы проверяют. Тебе не пройти.

— А лодку нельзя нанять?

— В такой-то час? Ничего, под мостом пройдем, по фермам. Ты как, сможешь?