Чужие паруса - [62]

– А я в чистое белье не успел переодеться. А в несвежем помирать нет никакого удовольствия. Перед боем мы всегда в чистое переодевались. Такая вот нехитрая радость…

Клади хранила гордое молчание – совсем как иные хранили терпение во глубине очень далеких отсюда руд…

Клацнула наружная задвижка, и в кают-компанию вошли трое. Пленники машинально подались назад, подальше от двери. Однако никто с ходу не стал орать «лицом к стене» и «выходи на расстрел по одному». Напротив, вошедшие двигались с явственной ленцой и на офицеров «Удара» обращали внимания не больше, чем обожравшийся кот на отечественную сосиску. Сварог, не скрывая любопытства, разглядывал ихтиандров – не каждый день такое увидишь. Все трое одеты в некое подобие облегающих шорт, на широких лоснящихся поясах из шершавой кожи, вроде как акульей, – карманы и кармашки. К руке каждого приторочен сыромятным ремешком витой обоюдоострый кинжал раза в полтора длинней гидернийских кортиков. Через грудь идет еще один ремень, на котором за спиной висит по колчану и разряженному арбалету. Эти ремни были гораздо тоньше и позволяли вдоволь налюбоваться татуировками троицы, если уж возникнет такое желание. Тут тебе и пресловутая каракатица, уволакивающая на дно по кашалоту в каждом щупальце. И что-то вроде «Девятого вала» кисти незабвенного Айвазовского, и более мирные сюжеты: поедание акулами человека-рыбы, поедание людьми-рыбами акулы, поедание людьми-рыбами людей-рыб… Явившиеся тоже рассматривали пленников, но как бы между делом, как докучную проблему, а вид имели сосредоточенный и занятой. Один, самый рослый и выделяющийся богатырским размахом плеч, стоял чуть впереди, свободной рукой, будто четки, перебирая ожерелье из жемчужин, и неторопливо продолжал давно, похоже, начатый разговор – ихтиандр слева жаловался главарю:

– …Я и за порогом искал, и уголь весь перевернул – синее сердце будто Трехглавый Щур слизал…

– Синих сердец набрать нетрудно, трудно заговорить их на чужой блеск. Но мне Хатхичол должен пять заговоров, и я тебе их уступлю, если твоя раковина для меня нежно откроет створки, – важно ответил главарь.

– Ставишь чешую?

– Бери выше, омаром клянусь, чтоб мне уйти в глину.

– Договорились, но помни, что договор чешуи дороже…

Наконец главарь соизволил обратить внимание на пленников:

– Не бойтесь, сухокожие гидернийцы, мы не причиним вам вреда… если вы будете вести себя пристойно. Не для того мы пришли, чтобы сразу убивать…

Сварог отметил, что он отвлекся от крайне содержательной беседы, лишь когда перехватил скрестившиеся на своих татуировках взгляды.

– Нет, пусть они боятся, пусть их волосы шевелятся от страха, – забубнил человек-амфибия слева. – Пусть их зубы крошатся от страха. Пусть их глаза слепнут от страха, будто они стали свидетелями битвы у Рифа Лысых Вдов, – зачем-то стал корчить из себя бесноватого вожак.

Сварогу до зуда захотелось продемонстрировать гостям преимущества техники десантников и ларов перед подвешенными на ремешки кинжалами, но он дипломатично решил некоторое время потерпеть выходки водоплавающих гомо сапиенсов. Во-первых, его живо заинтересовало, почему они так распределили роли – обычно ведь «злого следователя» играют подчиненные, а не командиры. А во-вторых, было у Сварога серьезное подозрение, что прочая банда сейчас вовсю восседает на палубе, и вспышка народного негодования обернется против него же самого.

– Мы не гидернийцы… – осторожно сказал он.

Палуба под ногами слегка качнулась, корабль взял новый курс. И тут вперед выступил водоплавающий и водоныряющий воин – тот, что стоял сзади, чуть правее, и до сих пор держал пасть на замке. И хотя он был ниже ростом, да и амуниция у всей тройки не блистала разнообразием, сразу стало ясно, кто тут настоящий начальник. Тем более что у него за поясом торчала рукоять шаура.

– Этого, – наугад ткнул палец с ногтем, действительно похожим на рыбью чешуйку, – на допрос. Пытка водой третьей глубины, пока не скажет, кто они такие. А с остальными я немного поболтаю. Доклады буду принимать прямо здесь. Число часовых снаружи увеличить втрое.

А ведь молодец человек-плотва, подумал Сварог, не сказал в лоб: «Увеличить охрану до дюжины сабель», а сказал: «втрое». Пусть мы у него в руках, то есть в ластах, но военную тайну блюдет, не выдал ни словом, ни чихом, сколько там снаружи часовых. И водостойких своих душманов отослал подальше – дескать, разговор пойдет специфический.

Двое рыболюдей послушно выдернули вопящего гидернийца-офицера из строя пленников и уволокли куда-то за пределы каюты. Офицер пытался орать «Гидерния без скверны!» и «Димерия для Гидернии!», но, увы, без особого успеха. Остальные еще сильнее вжались в переборку и настороженно ждали продолжения.

– Итак, мастера хорошие, давайте поговорим не как палач и жертва, а, скажем, как настоящие любители приключений, – задушевно начал рыбий начальник. – Ведь вы, насколько я успел за ночь просеять матросскую болтовню, прямо-таки заправские волшебники. Кто из вас умеет превращаться в волка?

– Ваш покорный слуга, – зачем-то выступил вперед Олес. Суть его игры Сварог не понял и даже пока не решил, поддерживать ли.