Чужие миры (Странствия тени) (Шериан. Путь тени) - [29]

Шериан кубарем скатился с коня, взлетая на гребень распластанного на земле чужого раненого дракона. Мысленный приказ рванул его ввысь, а окутывающий воина покров магии на ходу подпитал быстро теряющего силы зверя, заживляя его раны, но при этом раскрывая раны самого стража. Очень скоро по белоснежным, тяжело вздымающимся бокам потекла горячая кровь, но зато они приближались к жалкой беспомощной точке все ближе и ближе. Дракон извернулся в воздухе, резко устремляясь наперерез, но Свион падал слишком быстро, и они не успевали. Тогда Сила неожиданно для самого Шериана ожила и призрачной лентой устремилась от него к Верховному со скоростью ветра. Подхватив безвольное тело, она надежно оплела его и натянулась, черпая поддержку в Шериане, ослабляя его настолько, что он едва не сорвался со спины дракона. Заскрипев зубами от резкого оттока Сил, он покрепче ухватился за костяной гребень дракона. Ощущение было, прямо сказать, не из приятных, но оно того стоило. Свион больше не падал, а значит, исполнение страшного условия Договора откладывалось на неопределенный срок.

Крылатый зверь предусмотрительно завис в воздухе, понимая, что это единственный способ помочь тому, кто не дал ему умереть. Кося желтым глазом, он наблюдал, как Шериан опасно наклонился вбок, втаскивая неподатливое тяжелое тело ему на спину. И хотя магия стихийных была противна дракону, он терпел, превозмогая дикую усталость и напряжение. Шериану тоже приходилось несладко, он скрипел зубами, чувствуя, как собственное тело перестает его слушаться, а отданные силы отзываются в каждом уголке полной пустотой истощения. Он все таки затащил мага, упав на него грудью, но руки воина бессильно свесились вниз, и синий огонь померк в глазах, полуприкрытых веками. Дракон тяжело взмахнул крыльями и медленно пошел на снижение, бережно неся свою бесчувственную ношу.

Все оборвалось как-то внезапно, еще до того, как он успел опуститься на землю. Магия угасла, и небо засияло мягкой теплой тьмой. Далекие звезды печально посмотрели вниз, уронив слезы серебристого света. Тихая ночь заботливо окутала изможденных, израненных людей и животных, знаменуя конец сражения.

Никто не знал, сколько времени прошло, пока наконец не вспыхнули костры, разбрызгивая ярко-оранжевые искры. Лишь тогда на лагерь живых опустился покой, на лица погибших – умиротворение. Один император тревожно глядел вдаль, понимая, что последних сегодня во сто крат больше, а те, что остались, сами не знают, рады они этому или нет. Преграда Ризмора и сам таинственный город темных слабо мерцал в сознании Краена. Он был где-то там, за сгущающейся пеленой мрака и отчего-то казался по-прежнему гордым и неприступным…

Очень медленно, словно нехотя возвращалось к Шериану сознание. Магия. зародившаяся в нем во время сражения, высосала все силы без остатка, спасая Верховного Свиона там, в небе. Воин еще не знал, что выздоровление заняло вовсе не пару часов, и даже не несколько дней, а недели, за которые остатки армии императора успели не только вернуться в Миньер, но и вовсю раструбить о своей нелегкой победе.

Но для самого Шериана битва все еще продолжалась. Он не переставал видеть ее сквозь мрак забытья с того самого момента, как втащил Свиона на спину дракону. Смутное мельтешение внизу, крики, ветер, обжигающий лицо – все слилось в одно мрачное видение, кошмар, никак не желающий его отпускать. Но он все же оказался сильней. Свет, необыкновенно яркий после долгой тьмы, ударил в глаза, и Шериан заморгал и прищурился, пытаясь различить хоть что-нибудь в царящем вокруг него белом мареве. Нескоро он понял, что находится в своей собственной комнате во дворце Краена. Вот и вытянутые полукруглые окна справа и темная дверь – все как положено, хотя увидеть он должен был в первую очередь черную, мертвую равнину и выжженные небеса, кровавым ливнем оплакивающие павших. Но это осталось где-то очень далеко, навсегда отпечатавшись в глазах выживших людей. Его же, вместе с другими ранеными бесчувственным привезли в Миньер.

И все же воспоминаний хватило, чтобы пробудить внутри тихую, какую-то незнакомую доселе ярость. Как хлыстом прогнала она слабость, заставив Шериана подняться с постели. Будто только того и дожидаясь, окна мгновенно качнулись влево, а пол вправо. Охнув, он тут же ухватился за мощный квадратный столик, не только очень кстати оказавшийся у него под боком, но и показавшийся Шериану достаточно устойчивым, чтобы выдержать его вес. Переведя дыхание, он немного растерянно огляделся в небольшом светлом пространстве, осознавая, как, должно быть, глупо выглядит со стороны. Нечего сказать, хорош капитан личной стражи императора. Сам прохлаждается, а Краен ходит невесть где и непонятно кем охраняемый. Покачав головой, Шериан незамедлительно попытался определить, где находятся его вещи, но отыскивались они с трудом. Кто бы ни наводил порядок в его комнате, обнаружить после него хоть что-нибудь было поистине непосильной задачей.

Витиевато выругавшись вслух, Шериан заставил себя отцепиться от столика и сделать несколько неуверенных шагов вперед. Теперь ничто не загораживало обзор, и он облегченно выдохнул, заприметив хотя бы свой меч, небрежно прислоненный к стене. Причем выглядел он так, словно кто-то прямо с порога постарался поскорее от него избавиться, будто оружие жгло ему руки. А если еще припомнить блики магии на черном лезвии во время сражения… И Шериан недобро улыбнулся яркому видению.